Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

Метод Гольджи был известен трудностью в освоении, и потребовалось несколько лет, чтобы он получил широкое распространение. Когда другие исследователи в конце концов опубликовали свои наблюдения, то не согласились с ученым в одном важном отношении. В середине 1880-х годов Вильгельм Гис[136] из Лейпцигского университета сообщил, что не видит слияния между нервными клетками, и пришел к выводу, что они действительно являются независимыми структурами, как и другие клетки. Он также придумал новый термин для описания сложной древовидной части нервной клетки – дендрит, от древнегреческого слова «дерево» (dendron). Примерно в то же время швейцарский ученый Огюст Форель[137] разрезал нервное волокно, ведущее к языку, а затем, спустя несколько дней, изучил, какие ткани в мозге умерли, потому что они были фактически лишены питания. К удивлению Фореля, поражение наблюдалось лишь на крошечном участке мозга, что свидетельствовало о том, что нервные клетки не были связаны между собой. Очень специфическая и ограниченная дегенерация, обнаруженная ученым, предполагала, что каждое клеточное тело и его дендриты образуют единое целое.

Нервные клетки являются независимыми структурами, как и другие виды клеток.

Последний удар по ретикулярной теории нервной системы нанес Сантьяго Рамон-и-Кахаль, испанский нейроанатом, чей вклад в науку сравним с заслугами Везалия. Кахаль, как известно, был не только искусным анатомом, но также талантливым художником и фотографом – он даже изобрел собственный способ изготовления цветных фотографий. В лаборатории ученого в 1885 году был снят знаменитый автопортрет: Кахаль сидит за столом с тремя микроскопами, подперев голову рукой, в заляпанном халате и стильной шапочке. Позади него полки с бутылками и флаконами, содержащими химические вещества, – ключ к разгадке скрытой структуры и функции мозга. Как сам Кахаль выразился позднее: «Мы видели, что точное понимание устройства мозга представляет величайший интерес для построения рациональной психологии. Понять мозг, говорили мы, равносильно выяснению материального пути мысли и воли» [4].

Мир Кахаля изменился в 1888 году, который он назвал своим «величайшим годом, годом удачи» [5]. Коллега из Мадрида показал ему несколько нервных клеток, окрашенных по методу Гольджи; описание Кахаля того, что он видел, дает яркое представление о силе этого метода:

«Какое неожиданное зрелище! На совершенно чистом желтом фоне я видел аккуратно распределенные черные нити, некоторые тонкие и гладкие, другие толстые и лохматые, и темные структуры – треугольные, звездообразные или веретенообразные. Они были словно нарисованы китайской тушью на прозрачной японской бумаге. Любого, кто привык к хитросплетенным зарослям, проступающим на окрашенной кармином[138] или кампешем[139] ткани и заставляющим строить догадки, это приводило в глубокое замешательство. Здесь все было ясно и просто. Не было никакой необходимости гадать. Все, что требовалось, – это посмотреть… Пораженный, я не мог оторваться от микроскопа» [6].

Как бы это ни было потрясающе, Кахаль вскоре нашел способы улучшить использование пятна Гольджи. Изучая незрелый мозг различных животных, включая птиц и рыб, и используя ряд технических ухищрений, таких как более толстые срезы и повторное окрашивание, Кахаль сделал метод более надежным и информативным. Его иллюстрации, часть из которых до сих пор остаются непревзойденными, показали структуру мозга в мельчайших деталях и очень любимы современными нейробиологами за их ясность, значимость и красоту. Но и они были искусственными построениями. Как охотно признавал сам Кахаль, каждая фигура включала в себя результаты наблюдения множества различных микроскопических срезов мозга, которые он затем кропотливо собирал в единый высокоинформативный образ. Изображения были точными, но их достоверность не исключала искусственности.

Мозг и периферические органы чувств, такие как сетчатка, имеют четкую структуру.