Мотылек

Долго и упорно осматриваю все вокруг. В голове вертится только одна мысль – найти приятеля. Высушив пальцы на ветру, я засунул их в рот и принялся свистеть что было мочи. Прислушался. Никакого ответа. Может быть, Сильвен не умеет свистеть? Не знаю. Не мешало спросить его об этом перед отплытием. В конце концов, не трудно было бы сделать и прихватить с собой пару свистков! Упрекаю себя, что не подумал об этом. Затем приставляю ладони рупором ко рту и начинаю кричать: «А-ууу! А-ууу!» В ответ только шум ветра и плеск волн.

Не выдержав, я встал на ноги, натянул цепь левой рукой и, удерживая равновесие, пропустил под собой пять волн, одну за другой. Когда плот взбирался на гребень волны, я стоял во весь рост, и только на спусках и подъемах присаживался на корточки. Ни справа, ни слева, ни спереди – ничего. Неужели он сзади? Но я стою и не решаюсь оглянуться назад. Единственное, что мне удается рассмотреть в лунном свете, – это темная полоска слева. Определенно лес.

Значит, днем я увижу деревья. Такая мысль придала мне силы. «Днем ты увидишь лес, Папи! Помоги, Господи, увидеть и друга!»

Я вытянул ноги, растер занемевшие пальцы. Затем решил обсушить руки и выкурить сигарету. Выкурил две. Сколько же сейчас времени? Луна стоит низко. Не помню, когда вчера она зашла. Закрываю глаза и стараюсь припомнить, вызывая в памяти картину первой ночи. Все тщетно. Ах да! Вспомнил и теперь ясно вижу: восход солнца четко уже обозначился на востоке, в то время как верхний краешек лунного диска на западе виднелся над горизонтом. Значит, сейчас около пяти. Луна все медлит окунуться в море. Давно исчез Южный Крест вместе с Малой и Большой Медведицами. И только Полярная звезда продолжает сиять ярче других звезд. Она одна царит в небесах.

Судя по всему, ветер усилился. Во всяком случае, он стал, если можно так выразиться, более упругим, чем ночью. Волны сейчас выше и глубже, гребни все в белых барашках, чего не было в начале ночи.

Уже тридцать часов, как я в море. Надо признать, что до сих пор дела шли скорее хорошо, чем плохо. А предстоящий день, по всей вероятности, готовит мне тяжелейшее испытание.

Вчера, пробыв на открытом солнце с шести утра до шести вечера, я сильно обгорел. Сегодня солнце снова достанет меня сверху, для меня это отнюдь не подарок. Потрескавшиеся губы ноют, а ведь еще не спала ночная прохлада. Глаза, как и губы, горят. С руками творится то же самое. По возможности, надо беречь их от солнца. Посмотрим, усижу ли я в свитере. Вокруг анального отверстия жжет и саднит ничуть не меньше. Но солнце тут ни при чем – всему виной вода и потертости от мешков.

И все же, брат, обгорел ты или нет, побег-то прошел успешно. Следует примириться со всеми неудобствами и даже, более того, подумать, где ты есть и что еще будет. Перспективы добраться живым до Большой земли весьма вероятны, скажем, на девяносто процентов, а это чего-нибудь да стоит, не так ли? Даже если ты доберешься совершенно лысым или полуживым, плата за подобное путешествие в сравнении с конечным результатом все равно не будет высокой. Учти также, что ты не встретил ни одной акулы. Неужто они все на каникулах? Говорят, дуракам везет, – значит, быть дураком не так уж и плохо. Ты и сам это видишь. Сколько на твоем счету уже побегов? Уж, кажется, все рассчитал, все приготовил, а чем все кончилось? Взять хотя бы этот, последний, что ни на есть наиглупейший: это только полному идиоту придет в голову набить два мешка кокосовыми орехами и бултыхнуться в море, отдав себя на волю ветра и волн. Несите, мол, к материку! Согласитесь, не надо ходить в школу, чтобы узнать, что плывущее бревно обязательно прибьет к берегу.

Если ветер и волны продолжат свою работу в том же духе, что и ночью, мы, без всякого сомнения, коснемся земли еще засветло.

За моей спиной наконец появляется тропическое чудовище. Его огненная мощь дышит одним желанием – сжечь все дотла. В два счета, едва только выкатившись из постели, оно разогнало лунный свет и дало ясно понять, кто тут хозяин и кто неоспоримый властелин тропиков. В мгновение ока ветер потеплел. Через какой-то час он будет горячим. По телу разливаются первые ощущения комфорта, мягкое тепло поднимается от пояса к голове. Сняв полотенце, замотанное на макушке тюрбаном, я подставил щеки первым лучам, как будто стоял у костра. Перед тем как испепелить меня, чудовище желает, чтобы я прочувствовал, что оно прежде всего источник жизни, а потом уж смерти.

Кровь побежала по венам быстрее, и даже в промокших и онемевших бедрах ощутился ее живительный ток.

Совершенно отчетливо вижу лес и даже отдельные вершины деревьев. Впечатление такое, что до него рукой подать. Как только солнце поднимется выше, встану на мешки и попытаюсь отыскать Сильвена.

Проходит меньше часа, а солнце уже высоко. Боже, оно уже припекает! Левый глаз заплыл и закрылся наполовину. Протер его, зачерпнув пригоршню воды. Защипало. Снял свитер: посижу немного нагишом, пока еще не совсем припекло.