Мотив для опасений

Рамирес перевернулся на спину и Эйвери улеглась рядом. Она положила голову ему на плечо и обняла его. Она, конечно, пошутила насчет второго раунда, так как не думала, что этому суждено случиться. Они оба насытились, а время приближалось к 22:00. И Эйвери, и Рамирес предпочитали вставать рано. Хоть секс и был лучшим из всех, что ей приходилось испытывать, но даже он не был настолько хорош, как целая ночь крепкого сна.

Через десять минут возможность повтора была полностью исключена, так как Рамирес уснул. Эйвери знала, что до утра он не проснется. Она даже иногда поддразнивала его на тему того, как он может засыпать, не почистив зубы. В этом смысле она была полной противоположностью. Поэтому Блэк встала с кровати, накинула халат и направилась в ванную. Она умылась и заглянула в спальню. Ей было приятно наблюдать за ним, спящим под одеялом, и она в очередной раз убедилась, что хочет, чтобы он жил с ней.

Почистив зубы, она накинула свежее белье и футболку, а затем направилась в постель. Остановившись у окна, она уставилась на узкую полоску горизонта, проходящую над Бостоном. Справа внизу виднелась крошечная часть Чарльз. Маленький изгиб реки, который было видно из спальни, сверкал от ледяного настила и фонарей. Но теперь, вытащив тело из замерзшей воды, было очень сложно наслаждаться ее красотой.

Эйвери смотрела на реку, мысленно представляя ее в различные сезоны года. Весной вода превращалась в хранилище растительности вдоль берегов. Летом она являла собой слабое обещание прохлады. Осенью это были извилистые ручьи. Зимой же река превращалась в ледяное напоминание вечных холодов. Чарльз могла привлечь практически каждого и в любой сезон года. Но чем она привлекла убийцу зимой? Чувством опустошения? Чувством приближающегося конца?

«Использует ли он Чарльз снова?» – размышляла она.

Понимая, что сон не спешит приходить, Эйвери прокралась в гостиную и уселась на диван, раскрыв информацию по расследованию. Она вернулась к данным Пэтти Дирборн. Студентка Бостонского университета, будущий психолог. Двадцать два года, то есть всего на три года старше Роуз. Никаких приводов в полицию, никаких явных врагов, молодая, встающая на ноги девушка. В свободное время посещала церковь. Ощущение, что она просто оказалась не в том месте, не в то время.

«Или нет? Она была красивой, безупречной. Даже будучи замороженной…»

Что-то в этом показалось странным… почти мотивом.

Эйвери взглянула на письмо, отправленное убийцей. Она прочла его, затем перечитала вновь, глядя на него так, будто это была зашифрованная часть какой-то картины, которую не так просто понять. Она попыталась проанализировать слова, буквально выпрыгивающие, по ее мнению, из текста. Ветровое стекло. Эротичен. Цветок. Блэк подумала, не стоит ли ей обратиться к какому-нибудь профессору литературы или к кому-то, кто хорошенько разбирался в порядке слов и поэзии.

Затем она взглянула на телефон, открыв письмо, которое получила ранее. Пока им не удалось выяснить, кто или хотя бы откуда взломали учетную запись электронной почты пожилой женщины, которая в результате была использована для рассылки письма по всем СМИ.

«Получается… кто-то обладает достаточными знаниями для взлома чужой электронной почты, а также мышлением убийцы, работающим со льдом. Достаточно сложный типаж».

Обычно к данному этапу расследования Эйвери уже была в состоянии хотя бы сделать какие-то предположения по поводу разума убийцы. Это позволило бы ей взглянуть на дело его глазами, открывая новые возможности для поиска улик.

Но до сих пор ей не удалось понять и капли. Убийца был уникален, а случай абсолютно не похож на все ее предыдущие дела.

«Он хочет, чтобы о нем узнали… возможно, даже поймали в конце концов. Взлом электронной почты, письмо, тщательное очищение и бритье жертвы. Это говорит о планировании, терпеливости и структурированности его безумия».

Ощутив себя, словно у какого-то барьера, Эйвери, спустя некоторое время, бросила попытки понять. Она вернулась в спальню и проскользнула в постель рядом с Рамиресом. Как только она натянула одеяло, комната наполнилась слишком знакомым звонком ее мобильного телефона. Рамирес издал легкий стон разочарования, и она потянулась к тумбочке.

– Эйвери, – произнесла она в трубку.

– Привет, Эйвери, – произнес мужской голос. – Это Финли, я звоню по просьбе О’Мэлли. Извини, что так поздно.

«Раз они хотят повысить его, то стоит научить его осознавать содеянное», – подумала она.

– Нет проблем, Финли. Что случилось?