Московский Ришелье. Федор Никитич

На самом же деле везде была поставлена крепкая стража, хватали людей, лилась кровь на пытках. Годунов действовал нагло. Он снял с митрополичьего поста Дионисия, лишил архиерейства Варлаама и заточил их в отдалённые монастыри.

Все поняли, что Годунов был правителем по имени, по власти — царём. Важнейшие места в государстве занимали Годуновы и их приспешники. А сам Борис Фёдорович придумал для себя особый титул: «царский шурин и правитель, конюший боярин и дворцовый воевода и содержатель великих государств, царства Казанского и Астраханского». Он закрепил за собой особое право сноситься с иностранными государствами от собственного имени.

К этому времени Годунов был самым богатым человеком в России. Он имел около ста тысяч годового дохода. При этом он особенно заботился о славе царицы, своей сестры, выдавал огромные суммы на её благотворительность, любое царское благодеяние делалось от её имени. Был создан особый полк царицыных телохранителей, была построена, в дополнение к уже имевшимся, особая золотая царицына палата.

Замечено было, что свой двор Борис устроил наподобие царского, где принимал иностранных послов, давая при этом почувствовать, что всё зависит от него. И, понимая его силу, послы величали его «пресветлейшим вельможеством», «пресветлым величеством». От иностранных послов не отставала английская королева Елизавета. Она называла его в письмах «своим самым дорогим и любимым двоюродным братом». Прослышав о неплодии его сестры, царицы Ирины, она прислала ей врачей. В благодарность Годунов разрешил беспошлинную торговлю английским купцам, что лишало казну ежегодного дохода в двадцать тысяч рублей и более — по тем временам огромные деньги. Англичанин Горсей, которому до этого чинили всякую «тесноту» и который, спасая свою жизнь, поспешил вернуться в Англию, получил большие запасы, необходимые для столь долгого путешествия. Не иначе как хотел Годунов удивить англичан необъятностью русского гостеприимства. После того как Горсей со своими единомышленниками выехал на княжеском судне, снабжённом нужной для дороги провизией, ему во след на второй день было послано: 16 живых быков, 70 овец, 600 кур, 25 окороков, 80 четвериков муки, 600 караваев хлеба, 2000 яиц, 10 гусей, 2 журавля , 2 лебедя, 65 галлонов[23] мёду, 40 галенок[24] водки, 60 галенков пива, 3 молодых медведя, 4 сокола, запас лука и чеснока, 10 свежих сёмг и дикого кабана. Всё это было доставлено Горсею одним дворянином от имени государя, а другим от Бориса Фёдоровича.

Было о чём задуматься москвитянам: суровый к своим, Годунов был усердно-угодлив к иноземцам.

Почему он не терпел рядом с собой соправителей, которые составляли круг близких вельмож при Иване Грозном? Или они не хотели добра державе? Почему притеснял своих торговых людей и готов был кланяться последнему англичанину?

Фёдор видел, как поочерёдно и круто расправлялся Годунов с некогда всесильными вельможами. После гибели героя псковской осады Ивана Петровича Шуйского из прежних могикан оставался в силе глава Посольского приказа Андрей Петрович Щелкалов. Никому даже в голову не приходило, что опала может постичь и его. Иностранные послы называли его канцлером, и он действительно был всесилен, подобно канцлеру в Англии. К нему прислушивался сам Иван Грозный, который не считался ни с кем, даже с Малютой Скуратовым. На Щелкалова было много доносов и жалоб, но он всегда выходил сухим из воды. Поэтому, когда до Фёдора дошли досужие разговоры, что Годунов «подбирается» под самого всесильного дьяка, он не поверил, но на душе стало тревожно. Почудилось, будто неведомая опасность надвигается и на него самого.

Как-то ранним утром из окна кабинета он увидел подъехавшую к их подворью колымагу. Из неё выходил Щелкалов. Что-то дрогнуло в сердце Фёдора при виде знакомой сухощавой фигуры в длиннополом кафтане. Андрей Петрович был другом его покойного отца и часто бывал у них в доме. Тонкий знаток приказного делопроизводства, умеющий найти правильное решение в любой чиновничьей кляузе, он был необходимым советчиком отцу в затруднительных ситуациях. Без него не обходился и царь Иван. Именно при нём дьяки вошли в силу. Сложилась даже поговорка: «Быть так, коли пометил дьяк». Фёдор помнил, как во время Ливонской войны начали местничать меж собой воеводы из бояр и это мешало их совместным действиям и как Андрей Петрович, взяв разрядные книги, всех уравнял. И так бывало не раз. Где бывал бессилен сам царь, приходил на выручку главный дьяк.

Когда Андрей Петрович вошёл в кабинет Фёдора, при одном взгляде на него можно было понять, что он попал в беду. Это был «цветущий глубочайшими сединами старец» — так писали о нём летописцы тех лет. Морщин было немного, но они пролегали глубокими складками на лбу и возле рта. Небольшие глаза были пронзительно-голубого цвета. Лицо усталое, видно, не спал ночь. Фёдор взял с поставца кувшин с вином, налил себе и гостю. Андрей Петрович выпил, но лицо его оставалось хмурым.