Московский лабиринт

А седой по-прежнему маячил в окне. В той же небрежной позе. И казался равнодушным. Словно мог просидеть так хоть целый год.

Доктор ещё издали помахал рукой:

— Мы ведь не познакомились… Я — Грэй.

«Командир» легко спрыгнул с подоконника:

— Лейтенант Ерёмин, Российская армия, — шагнул навстречу и добавил: — Можно просто Влад.

Они пожали друг другу руки.

Я смогла разглядеть седого вблизи. И обнаружила ранее ускользавшее от внимания. На выгоревших погонах его куртки действительно имелось что-то вроде пары зелёных звёздочек. Лейтенант. Уже три года не существующей армии. Не существующего государства.

Доктор поймал мой взгляд и грустно улыбнулся.

Мы вошли в дом и наконец увидели остальных. «Армия» Влада состояла из семи человек. В обтрёпанной, драной одежде. Разного возраста: от пенсионного до школьного. На некоторых — устарелые, громоздкие бронежилеты. Из оружия — только потёртые «калаши».

Телевизионщики «Вестей» не приняли бы этот пёстрый отряд даже в массовку.

— Здесь все твои люди?

— Не все, — уклончиво отозвался лейтенант.

— Надо поговорить. — Грэй кивнул на двери в другую комнату.

Разоружать нас не стали. Кроме Влада, ещё один крепкий парень с тяжеловатой челюстью последовал за мной и доктором. Физику, несмотря на его отчаянные взгляды, пришлось остаться с местной компанией. Ничего с ним не случится за эти несколько минут.

Ближайшая комната показалась лейтенанту неподходящей. Пройдя через коридор и лестничную площадку, мы оказались в соседней квартире. Здесь тоже дежурил местный. «Командир» выразительно махнул рукой, и человек с автоматом удалился без лишних вопросов.

Лейтенант сел на ящик. Грэй аналогично расположился напротив. Второй переговорщик замер у входа. Мне сесть не предлагали. Тем более, что кроме пары ящиков — другой мебели не было.

— Влад, ты, наверное, знаешь, кто мы? — осторожно начал доктор.

— Я ж не дурак.

— Мы случайно оказались на твоей «земле». И теперь нам пора уходить.

— Интересно как? «Гусаковцы» сделают для вас, исключение?

— Так же, как пришли.

— Вниз… — усмехнулся лейтенант, и шрам резче проступил на его лице. — Здесь становится слишком жарко, да?

Грэй не ответил. Посмотрел за окно, словно беседовали они о погоде.

— В туннеле кто-то есть? — спросил Влад. — Те, от которых вы драпали?

— Ещё нет, но будут. Через несколько часов. Может, и раньше.

— Значит, там мы не отсидимся… А с вами? У меня восемьдесят девять человек — тех, кто могут идти.

— У вас есть кислородные аппараты? — спросил доктор без особой надежды.

— Нет.

— Тогда я ничем не смогу помочь.

Левая щека Влада задёргалась. Из прищуренных глаз повеяло холодом:

— А если я тоже… не смогу?.. Не смогу отпустить вас?..

Молчание. Как натянутая до предела струна.

Грэй почесал бороду:

— На чьей ты стороне, Влад Еремин? Пора определиться.

— Нет, это вы на чьей стороне?! — вдруг ощерился лейтенант, вскакивая с ящика, — На чьей вы стороне, мать вашу!..

Я напряглась. А он шагнул вперед, нависая над доктором. Роста чуть ниже среднего, он вдруг показался огромным, готовым заполнить собой эту комнату.

— Три года, мать вашу! Три года! Люди мерли, как мухи, на нас охотились, как на зверей… И никто. Никто не помог.

Грэй сидел, будто камень. Очень спокойный и внимательный камень.

Влад чуть отступил. Отвернулся. Голос зазвучал приглушенно, командирские нотки исчезли:

— Знаете… когда-то я думал — это не может, не должно продлиться долго. Пару месяцев, максимум полгода… Даже когда взяли Москву, когда танки Гусакова размазали по асфальту последних баррикадников — все ждал чего-то. Какого-то хитрого маневра, неожиданного поворота… Есть же Правительство Национального Спасения, есть ещё куча умников. Не мне, лопуху, чета… — Он хрипло засмеялся, оборачиваясь к нам: — Даже в лагере выжил, потому что верил… — В светло-голубых глазах Влада — ни ярости, ни упрёка. Лишь усталость. — Сбежал… Вернулся в Москву… Учил гражданских. Прятаться, стрелять, выживать. И всех — и малых, и стариков — учил ждать. Каждый дохлый натовец, каждый пристреленный полицай, о котором трубило телевидение, — были надеждой. Ещё немного… Ещё… Вот-вот начнется. — Лейтенант передёрнул плечами: — Три года прошло. Ничего не изменилось. Нас опять убивают. А герои-подпольщики первыми драпают. И прячутся под землю. Как крысы.

— Я был на баррикадах в 2012-м, — сухо отозвался Грэй. — Но я не стану рвать на себе рубаху. И доказывать ничего не стану. Чем меньше ты будешь знать, Влад, тем лучше. Не считай себя единственным солдатом на этой войне.

Опять повисло молчание.

— Уходите, — махнул рукой лейтенант, — задерживать не буду.

Доктор встал с ящика. Кашлянул:

— Полиция ещё не успела стянуть силы. Оцепление не такое плотное. Если прорываться, то лучше сейчас.

— У меня всего двенадцать автоматов, поморщился Влад, — и на каждый — по одному запасному «рожку». Три гранатомета. Кое-кто, может, и прорвется. Но для остальных, безоружных, — верная смерть… Даже под землёй у них больше шансов…

— Там они задохнутся. По-твоему, это легче?