Москит. Том I

В первый момент подошедшего к вездеходу Василия Архиповича я попросту не узнал. Он сменил костюм на форму пограничного корпуса, и сидела та на мощной фигуре столь ладно, что сразу становилось ясно: до института новоявленный комиссар зенитной роты подвизался на военном поприще.

— Здравия желаю, господин ротмистр! — взял я под козырёк, приметив пустые погоны с единственным просветом.

Василий Архипович, который чином не уступал командиру роты, небрежно отмахнулся, заметил расстеленную на сиденье карту и одобряюще улыбнулся.

— Изучаешь? Это правильно. — Он расстегнул кожаный планшет и протянул мне стопку документов. — Герасим Сутолока с подопечными приедет на двенадцатичасовом поезде, встреть их и отвези в офицерское общежитие пограничного корпуса. В три пополудни доставишь сюда. И обязательно предупреди, что опаздывать нельзя. У нас демонстрация боевых возможностей роты по плану.

— Будет исполнено, господин ротмистр!

— Угомонись уже, — одёрнул меня комиссар, засунул два пальца за слишком узкий воротник нательной рубахи и с недовольной гримасой слегка его оттянул. — Общежитие на пересечении Февральской и Республиканской.

— Четыре квартала отсюда, между вокзалом и набережной Зимы, — припомнил я, даже не взглянув на карту.

— Ордера на заселение не забудь передать. И помни: здесь вы должны быть ровно в три!

Часы на здании штаба показывали тридцать пять минут двенадцатого, так что я запустил движок, отрегулировал положение ручки подсоса бензина и направил вездеход к пропускному пункту, через который можно было выехать непосредственно на улицу, минуя территорию железнодорожников. Сориентироваться на местности получилось без всякого труда, сразу взял курс на высоченный шпиль здания вокзала. Поначалу катил по проезду между стеной с колючей проволокой поверху и какими-то складами; там приходилось то и дело разъезжаться с подводами, дурные коняги так и шарахались от автомобиля. Вывернул на дорогу с откровенным облегчением.

Рано радовался — почти сразу наткнулся на опущенный шлагбаум железнодорожного переезда. Передо мной замерла полуторка, сзади пристроилось несколько телег, так и простояли добрую четверть часа, пропустив за это время два товарняка, скорый почтовый и пассажирский экспресс. В итоге на привокзальную площадь я завернул лишь за десять минут до прибытия новинского поезда, выбрался из вездехода, огляделся.

Экипаж броневика не был расположен запекаться в железной коробке на четырёх колёсах и в полном составе курил рядом с боевой машиной, мой автомобиль они принялись разглядывать с нескрываемым любопытством, но этим и ограничились, а вот патруль железнодорожного корпуса проявил бдительность. Да было бы странно, проигнорируй жандармы появление вездехода — не примелькались мы ещё тут, не стали привычной деталью пейзажа.

Выписанный начальником особого отдела пропуск бойцов всецело удовлетворил, они оставили меня в покое и отправились гонять попрошаек, коих на прилегающих к вокзалу улочках оказалось неожиданно много. Смуглые и черноволосые граждане восточной наружности были обряжены в какие-то обноски, но подавали им не слишком-то и охотно.

«Не иначе беженцы из Джунгарии», — предположил я, глянул на здание вокзала и невольно поёжился из-за нахлынувших вдруг воспоминаний. Всего ведь год с той памятной перестрелки минул, а именно с неё-то всё и началось! Если разобраться, акция анархистов на меня лишь немногим меньше инициации повлияла. В части приоритетов так уж точно.

К прибытию поезда из Новинска на привокзальную площадь стала подтягиваться разношёрстная публика, появилось сразу несколько извозчиков, прикатило три такси, подошли и лоточники. У меня едва ли не сутки маковой росинки во рту не было, поэтому купил несколько пирожков с картошкой и мясом, встал у палатки с газированной водой и принялся перекусывать, вполглаза приглядывая за автомобилем. Тот притягивал к себе взгляды прохожих почище магнита, а мальчишки так и вовсе облепили его со всех сторон. Когда самый наглый полез внутрь, пришлось в несколько глотков допить газировку и вернуться к своему железному коню, дабы отвесить проныре леща.

Послышался паровозный гудок, и площадь начала пустеть, люди потянулись на перрон. Откуда-то вынырнул ещё один жандармский патруль; сначала глаз зацепился за показавшуюся знакомой фигуру, потом пригляделся и узнал Борю Остроуха.

Не сказать, будто тот остался всё тем же толстозадым увальнем, но конституцию никакие тренировки не изменят. В плечах Боря определённо раздался, но даже так атлетичным сложением похвастаться не мог, стал просто крепко сбитым, можно даже сказать — прямоугольным.

Остроух глянул на вездеход, заметил меня и скривился, а вот подходить не стал.

Да и с чего бы? Ему сейчас не до бывшего сокурсника, ему бы прущую на вокзал публику проконтролировать. Опять же чином похвастаться не получится: он — старший унтер, я — младший вахмистр, то на то и выходит; по три лычки у каждого.