Москит (том I)

Я поймал себя на мысли о том, что к разочарованию примешивается вполне ощутимое облегчение, но лишь пожал плечами и заниматься душевным самокопанием не стал, отправился в одиночестве бродить по улочкам, благо к вечеру жара спала и больше не хотелось сунуть голову в коробку с сухим льдом. Почти сразу обратил внимание, что на Кордоне заметно прибавилось молодёжи. Некоторые юные барышни прогуливались под ручку с кавалерами в форме отдельного научного корпуса, но преимущественно соискатели держались друг друга. За порядком приглядывали комендантские патрули — бойцы с красными нарукавными повязками попадались на глаза куда чаще прежнего.

Начало смеркаться, и я двинулся в дворик, где по вечерам устраивались танцы. Троица аспирантов к этому времени уже должна была подойти, но нигде за столами я их не заметил, не обнаружились они и среди танцующих под быструю мелодию пар.

Я немного поколебался и всё же, памятуя о завтрашней поездке в Эпицентр, на алкоголь решил не налегать, попросил в буфете стакан газированной воды без сиропа. Охладил лёгким усилием воли, с удовольствием сделал пару глотков, тут меня и окликнули.

— Линь! Ефрейтор!

Обернулся и обнаружил за одним из столиков командира мотоциклетного взвода и его заместителя по технике.

— Игорь Юрьевич! Данила Сигизмундович! — поздоровался я, приблизившись. — Как служба?

— Идёт, — коротко ответил прапорщик, пыхнув дымом. — Присаживайся! У тебя-то как дела?

— Потихоньку, — неопределённо ответил я, опускаясь на свободный стул.

— Обратно на Кордон перевели? — поинтересовался взводный. — И к кому теперь?

Я покачал головой.

— На обследование откомандировали. А из корпуса меня ещё весной комиссовали по состоянию здоровья. Сейчас в службе охраны РИИФС работаю.

Поведал о злополучной перестрелке, после разговор зашёл об июньском нападении на институт, и взводный вздохнул.

— Весело там у вас, как погляжу. А здесь как раз с лета затишье. Только нам от этого не легче…

Честно говоря, меня мало интересовали жалобы на командование, которое забирает самых опытных бойцов и толковых специалистов, присылая взамен зелёных новичков, но никак не получалось придумать повод откланяться, а просто встать и уйти было бы в высшей степени невежливо. Всё же без малого полгода с этими людьми бок о бок проработал.

— Читали? — хлопнул Данила Сигизмундович по лежавшей перед ним газете. — Монархисты требуют проверить законность финансирования корпуса и ограничить траты на закупку новой техники. Ограничить траты! Да мотоцикл отремонтировать целая проблема! Запчасти чуть ли не с боем выбивать приходится!

Тут, на моё счастье, к столу подошли два незнакомых лейтенанта, и я воспользовался случаем улизнуть. Направился к буфету, а когда оркестр заиграл старенький фокстрот «Джон Грей», я невольно стал напевать:

— Нет, ни за что на свете…

Пусть для барышень-операторов звучавшая по тексту песни отговорка и не была актуальна, на популярности этой зажигательной мелодии в студенческой среде сие обстоятельство нисколько не сказывалось. И не сказать ведь, будто я на себя с Лией ситуацию примерил — ну какие дети, ну в самом деле? — но будто пластинку заело, так и бормотал себе под нос:

— Нет, ни за что на свете…

Потом заметил сидевшую в одиночестве Лизавету Наумовну и замедлил шаг. Первым порывом было составить ей компанию, но засомневался и передумал, сразу обругал себя за непростительное малодушие и решительно двинулся к дамочке, но именно в этот момент к её столику подошёл Альберт Павлович, выставил фужер на тонкой высокой ножке и кружку пива.

Тут уж я колебаться не стал и повернул в сторону. Невесть с чего накатило острое желание выпить, сопротивляться ему не стал. Как ни крути — заслужил.

В четверг и пятницу я дважды в день прожаривался в Эпицентре, ассистируя проходящим подстройку к источнику сверхэнергии операторам, после безуспешно пытался пробиться на пик витка, а по возвращении в госпиталь неизменно проходил разнообразные обследования, в смысл которых меня никто и не думал посвящать. И даже на прямые вопросы о полученных результатах неизменно слышал в ответ заверения о том, что выводы делать ещё слишком рано. Раздражало это безмерно.

Попробовал даже насесть с этим на троицу аспирантов, но те ограничились настоятельным советом не крутить шуры-муры с соискательницами, а о работе на вечерних посиделках предпочитали не говорить вовсе.

— Ты пойми, — заявил утомлённый расспросами Вася, — мы клинической картины целиком не видим. Все данные к Звонарю сходятся, вот его по этому поводу и пытай. А нас — не нужно. И прекрати ты уже колотить по столу!

Я оставил попытку трижды стукнуть левой рукой и одновременно четыре раза хлопнуть по столешнице правой, вздохнул и взял запотевшую кружку с пивом.

— Никакой от вас пользы, а ещё диссертации пишите!

— Вот когда защитимся, тогда и обращайся за консультацией, — усмехнулся Лёня.

— По предварительной записи, — добавил Семён.

— За наличный расчёт, ага! — подытожил Василий.

Только и оставалось, что послать их к чёртовой бабушке.

Вася отсмеялся, хлебнул пива и заявил: