Морской ястреб

– Этот человек много страдал, – сказала она, не обращая внимания на жестокий смех, которым он встретил это сообщение. – Один бог знает, сколько он перестрадал и телом и душою за грехи, которых он никогда не совершал. Многими из этих страданий он обязан мне. Теперь я знаю, что он не убивал Питера. Я знаю, что если бы не мой вероломный поступок, он мог бы доказать свою невиновность. Я знаю, что его захватили и увезли прежде, чем он мог оправдаться от обвинения, и что вследствие этого ему осталось только вести жизнь ренегата, что и случилось. Я больше всех виновата в этом. Я должна загладить свою вину. Пощадите его ради меня. Если вы меня любите…

Но он выслушал уже достаточно. Его желтое лицо залилось ярким румянцем.

– Ни слова больше, – пылко ответил он. – Именно потому, что я вас люблю, и жалею от всего сердца, я не хочу вас слушать. Я должен вас спасти не только от этого человека, но и от вас самой. Я плохо исполнил бы долг по отношению к вам, я обманул бы вашего отца и вашего убитого брата. И вы впоследствии поблагодарите меня, Розамунда.

– Поблагодарю вас? – воскликнула она звонким голосом. – Я буду проклинать и ненавидеть вас всю жизнь, считая вас убийцей. Вы безумны. Разве вы не видите, что вы безумны?

Лорд Генри Год, одетый, как он нам сам рассказывал, во все черное и с присвоенной его должности золотой цепью на груди, что было неведомо для других зловещим знаком, стоял в дверях. Его лицо было очень серьезно, но прояснилось, когда взгляд его обратился на Розамунду, стоявшую у стола.

«Я был счастлив, – пишет он, – увидя, что она оправилась, и высказал это».

– Ей следовало бы лежать в кровати, – сказал сэр Джон; на щеках его еще горели два красных пятна. – Она не здорова.

– Сэр Джон ошибается, милорд, – спокойно сказала она. – Я вовсе не больна.

– Я очень рад, моя дорогая, – сказал лорд Генри, и его глаза перебежали от одного к другому, словно спрашивая, что произошло. – Возможно, – грустно прибавил он, – что нам придется выслушать ваши показания в предстоящем нам серьезном деле. – Он обернулся к сэру Джону. – Я приказал привести пленника наверх, чтобы допросить его. Сможете ли вы присутствовать при этом, Розамунда?

– Несомненно, да, милорд, – быстро ответила она. – Я приветствую это.

– Нет, нет, – запротестовал сэр Джон, – не обращайте на нее внимания, Генри. Она…

– Принимая во внимание, что главные обвинения против него касаются меня, без сомнения, необходимо меня выслушать.

– Конечно, – сказал лорд Генри, – если вы уверены, что это не превысит ваши силы и не слишком расстроит вас. Может бы, мы могли бы обойтись без ваших показаний…

– В этом вы ошибаетесь, милорд, уверяю вас, вы не можете обойтись без них.

– Пусть будет так, – мрачно сказал сэр Джон, направляясь к столу и собираясь сесть.

Прищуренные глаза лорда Генри все еще удивленно рассматривали Розамунду, а пальцы перебирали короткую пепельного цвета бороду. Потом он повернулся к двери: – Войдите, джентльмены, и прикажите ввести пленника.

На палубе послышались шаги, и явились три офицера сэра Джона, чтобы пополнить состав суда над ренегатом-корсаром – суда, исход которого был предопределен заранее.

Глава XXIV Защитник

Вокруг длинного коричневого стола из массивного дуба были расставлены стулья, и на них расселись офицеры. Среднее место было предоставлено сэру Генри Год в качестве лейтенанта королевы, и теперь стало понятно значение его цепи. Он должен был быть председателем этого случайного суда. Справа от него сидел сэр Джон Киллигрю.

Для Розамунды был поставлен стул на правом конце стола. Она сидела, положив локти на полированный стол; глаза ее рассматривали пятерых джентльменов, членов суда.

На трапе послышались шаги, и в дверь упала тень. С бака слышались голоса и смех. В дверях показался сэр Оливер под охраной двух матросов в латах, в шлемах и с обнаженными саблями.

Он на секунду остановился в дверях, и веки его затрепетали, когда он увидел Розамунду. Потом, понукаемый часовыми, он переступил порог и остановился. Руки его все еще были связаны за спиной. Он небрежно поклонился суду. Лицо его было совершенно спокойно.

– Доброе утро, господа, – сказал он.

Все пятеро молча смотрели на него, но лицо лорда Генри, когда он смотрел на мусульманское одеяние корсара, выражало гнев, переполнявший, по его словам, его сердце.

– Вам, вероятно, понятно, – сказал сэр Джон после долгой паузы, – для чего вас привели сюда?