Морская яшма

Брок промчался по трапу, почти не хромая. Он выхватил у меня фонарь, который я все еще судорожно сжимала в руке, и скрылся в люке. Спуститься туда снова было выше моих сил. Ноги стали ватными, колени подогнулись, я опустилась на палубу и осталась сидеть. От пережитого ужаса меня затрясло.

Брок вернулся почти сразу.

— Он очень скверно упал — на спину и ударился затылком. Умер. Я позову людей — надо вынести его оттуда.

Мой муж шагнул на корму, приставил ладони рупором ко рту и проревел капитанским, зычным голосом:

— Эй, на берегу!

Я услышала, как ему отвечают с верфи, и через несколько минут люди, поднявшись на борт, направились к люку. Брок подошел ко мне и бесцеремонно поднял на ноги.

— Что вы делали там, внизу? Неужели я должен запретить вам ходить сюда, как запретил Лорел? Отправляйтесь в дом, девочка. Это будет неприятное зрелище.

— Знаю, — прошептала я. — Я видела. На затылке у него… он…

— Прекратите, — приказал Брок, — Ступайте на берег подальше отсюда. Он умер сразу и не мучился.

Я вырвалась.

— Нет, — произнесла я. — Не сразу.

Брок вдруг посуровел.

— Вы хотите сказать, он не сразу умер?

— Он еще пытался говорить. Он что-то бормотал, когда я его нашла.

— Что бормотал? Что он сказал?

Я в страхе отпрянула. Брок расспрашивал слишком настойчиво.

— Не знаю… Слова было трудно разобрать.

Брок вновь подтолкнул меня к трапу на берег и тут же обо мне забыл. Оглянувшись, я увидела, что он полез в трюм следом за остальными. Я наконец почувствовала себя в состоянии передвигаться, спустилась по трапу и уселась на низкую сваю. Вокруг меня с пронзительными криками носились чайки. Работы на верфи приостановились. Люди сгрудились у пристани, глазея на «Гордость», и ждали, когда им сообщат, что случилось, Я посмотрела на небо, на фоне которого покачивались мачты. Как мирно выглядело все вокруг! Но мира не было в моих мыслях.

Пока я стояла в трюме возле Тома Хендерсона, кто-то промчался по палубе. Кто-то прекрасно знал, что случилось. А когда я вышла на палубу, у трапа стоял Брок Маклин, Спускался он или собирался подняться? — вот в чем вопрос.

Тома Хендерсона вынесли с корабля. Брок шел следом. Если он и заметил меня на пирсе, то не подал вида. Только один из рабочих, десятник наверное, увидев меня, подошел, чтобы расспросить о происшествии.

— Здравствуйте, миссис Маклин. Вы только что были там, в трюме? Я правильно понял? Вы видели, что случилось?

Я покачала головой.

— Только слышала, как он упал. Я была в другом конце корабля, палубой выше, и спустилась вниз посмотреть, что случилось.

— Старина Том больно уж неудачно свалился, — вздохнул мой собеседник. — С большой высоты. Он разбил голову. Странное дело — ведь Том привык лазать по трапам. Очень странное. Отпустил трап и сверзился на спину.

Я загляделась на чайку, которая сидела на палубе и чистила перья.

— Вы, случайно, никого не видели там внизу, а, миссис Маклин? — продолжал допытываться десятник. — Кто-нибудь мог и спихнуть Тома…

— Нет, — ответила я. — Никого, кроме Хендерсона.

— И не слышали? Скажем, криков, ругани, шума драки?

Я сумела ответить спокойно и четко:

— Нет. Ничего. Слышала только, как Том застонал.

Десятник пожал плечами и пробормотал, отходя в сторону:

— Я просто подумал…

Он заторопился догонять остальных, а я покинула пирс и медленно зашагала по крутой тропинке домой. Никого не встретив, прошла к себе в комнату, разожгла огонь в камине и уселась перед ним в качалке. Мне стало невыносимо холодно. Съежившись под плащом, я положила на колени стопку карт, которые принесла с "Гордости Новой Англии". Я сидела, покачиваясь в кресле-качалке, и пыталась навести в мыслях хоть какой-то порядок. Обручальное кольцо на пальце свободно болталось, словно я похудела от страха, и я то снимала, то надевала кольцо.

Почему я не призналась, что слышала, как кто-то убегал? Почему не сказала человеку, что так настойчиво меня расспрашивал, ни слова о топоте над головой? Если кто-то так поспешно бежал, значит, он и столкнул Хендерсона, и это не просто несчастный случай. Называется это словом "убийство".

Я попыталась вспомнить, как именно звучали шаги. Слышалась ли в них какая-то неровность? Или торопливые шаги всегда кажутся неровными? Хромота не так заметна на бегу.

Обхватив себя руками и раскачиваясь в кресле вперед-назад, вперед-назад, я пыталась гнать эти мысли, но тщетно. Они текли сами по себе и завели меня туда, куда я совсем не хотела.

Я должна была рассказать о том, что слышала шаги над головой. Но я видела на пирсе Брока и потому не смогла себя заставить. После того как он настойчиво допрашивал меня о последних минутах умирающего Тома, я просто не посмела. Интерес Брока к последним словам моряка показался мне преувеличенным, даже жадным, чтобы однозначно истолковать его смысл.

Я слышала всего несколько слов. Кто-то Хендерсону заплатил. Кто? За что? За сведения? За то, чтобы он что-то сделал? Кто заплатил? И могут ли его слова представлять для кого-то опасность?