Морская яшма

Я поспешила миновать шершавые занозистые доски пирса и взбежала по трапу, который слегка пружинил у меня под ногами. Палуба «Гордости» на первый взгляд пустовала, крышка ближайшего к корме люка была откинута, но я сначала обошла корабль. Тома Хендерсона нигде не было видно. Вполне возможно, он находился внизу, и, хотя меня не радовала перспектива поисков в дебрях трюма, другого выхода я не видела. Если промедлить хотя бы день, даже час, моряк может покинуть Гавань Шотландца.

Я еще раз, спрятавшись за бортом у кормы, поглядела на берег. В мою сторону никто не смотрел. Брока больше не было видно. Наверное, он обошел строящийся корабль и находился по другую сторону. Над берегом стоял неумолчный шум верфи.

Я прошла к открытому люку на корме и спустилась по крутым ступенькам трапа. На крюках, вбитых в бимсы, висели штормовые фонари. Я сняла один. В отверстие люка падал свет, и я сумела без труда зажечь фонарь. Но и его свет казался слабым в непроглядном мраке под верхней палубой. И снова шпангоуты словно давили на меня в этой затхлой тьме. Снаружи плескалась вода — смертельный враг любой старой развалины.

Как только эхо моих шагов затихло, я поняла, что тут не так уж тихо. Послышался шорох, и, подняв фонарь, я окликнула Тома Хендерсона. И снова эхо обрушилось на меня, а потом воцарилась напряженная тишина. Никто не ответил. Видимо, мой зов остался неуслышанным.

Проход, в котором я стояла, оканчивался на корме чем-то вроде капитанской каюты, и я задумчиво рассматривала закрытую дверь, вспомнив, что говорила Лорел в нашу встречу на борту этого корабля. Она сказала, что капитан хранит тут свои «тайны» в письменном столе. "Подальше от сухопутных крыс". Он обещал как-нибудь показать ей потайные ящики письменного стола. Мне пришло в голову, что именно здесь может быть спрятано до сих пор не найденное таинственное письмо, которое капитан упомянул в разговоре с мистером Осгудом. Капитан, как сказал Ян Прайотт, был человеком скрытным. Такой необычный тайник вполне соответствовал бы его характеру.

Я стояла и смотрела на закрытую дверь с растущим беспокойством и всем своим существом стремясь отсюда на воздух, к солнечному свету. Но любопытство сильнее, чем страх. Преодолевая себя, я подошла к капитанской каюте.

Корабль слегка покачивался на волнах прилива — это напоминало мне, что китобоец все же держится на плаву. Вокруг меня что-то шуршало, шептало и шелестело. Я приказала себе не слушать и твердой рукой подняла фонарь повыше.

Узкая дверь издала пронзительный визг. Но сумраку под палубой было все равно, и корабль продолжал спокойно покачиваться на волнах, шептать и шелестеть. Затхлый запах в каюте почти не давал дышать, а дверь за моей спиной сама собой хлопнула о высокий комингс[3] . Я не стала снова открывать ее, потому что каюта приковала все мое внимание. Она была устроена так, чтобы как можно лучше использовать пространство. Над головой низко нависали бимсы. Узкая капитанская койка и стол привинчены к полу. Незакрепленным остался лишь деревянный стул. Высоко привинченная койка давала возможность хранить под ней сундуки; над нею же находились два иллюминатора. Я забралась на койку — хотела открыть иллюминаторы и впустить немного свежего воздуха, но ими слишком давно не пользовались, и мне это не удалось.

Письменный стол я увидела сразу. Глазами я отыскала крюк, куда могла бы повесить фонарь; дверь решила оставить закрытой, как будто крепкая дубовая доска могла надежно защитить меня от страхов темного трюма.

Письменный стол был тонкой работы в прославленном стиле китайского чиппендейла и явно не из тех, что принадлежат капитанам-китобоям.

Наверное, капитан Обадия перенес его сюда, когда посудина уже встала на вечный прикол. Я знала, что такую мебель часто делали в Англии, а потом переправляли в Китай, где ее украшали резьбой. Нередко проходили годы, прежде чем мебель добиралась до покупателя.

Изогнутые передние ножки стола были украшены резьбой в виде драконьей чешуи и заканчивались внизу драконьими головами. Столешница — сплошное переплетение восточных орнаментов и символов.

Откидная панель легко открылась у меня под руками, и я увидела множество ящичков и отсеков. Некоторые открывались легко и оказались пустыми. Другие открываться не желали. Но ничего, в конце концов я заставлю письменный стол выдать свои секреты, сегодня же мне не хотелось слишком здесь задерживаться.

Я закрыла верхнюю панель и выдвинула глубокий нижний ящик. В нем хранилась плоская жестяная шкатулка на замке. На крышке выцветшими лиловыми чернилами было написано: "Морская яшма". Меня охватило возбуждение. Одного этого названия было достаточно, чтобы пробудить во мне живейшее любопытство, но тут я заметила и еще кое-что: в нижнем правом углу была еще одна почти незаметная пометка — силуэт кита.