Морриган

Губерт попробовал тот же корешок с соусом. Понятное дело, что он обслуживал себя только правой рукой, левую прятал под столом, чтобы не подсовывать культю под самые глаза Алисии.

— А соус очень даже ничего. Похоже, ты точно уверена, что барон от тебя отвязался. Но кто–то за тобой до сих пор гонится.

— Скорее, что–то меня гонит. Поначалу я просто путешествовала, пока Метле не надоело. Но ведь в крепости защищаться гораздо легче, чем в пути. Опять же, гораздо легче подучить чего–нибудь, чего не знаешь в своем ремесле. Вот я и курила этот участок, построила дом, наложила предохраняющие заклинания.

— Ага, и увеличила все это, чтобы иметь возможность прилечь, — улыбнулся юноша сыру на резной дощечке, — и теперь явно создашь моду на волшебниц, проживающих в башнях. Потому что домик твой выглядит ну совершенно как башенка.

Они стояли на галерейке, опоясывающей приличных размеров двор. Алисия буквально надулась от гордости, когда рыцарь ошалело глядел на садик посредине.

— Алинка, ну я понимаю: чары. Но вот это уже совершенно непристойно. Ты разрушила соседний дом?

— Нет? Даже не знаю, как тебе это толком объяснить. Тут нечто похожее на волшебный дорожный мешок: в средине она намного больше, чем снаружи.

Дом снаружи был ненамного больше колодца, на месте которого он появился. Губерт вздохнул.

— Ну ладно. Тебе захотелось травки во дворе. С деревом тоже все в порядке, тоже люблю яблоки прямо с ветки. Но вот пруд с островом?

— Его я придумала недавно, так, для пробы. В такую жару там так приятно посидеть. Пошли, сам увидишь.

Она сняла башмаки и побежала, плескаясь водой, доходящей ей до щиколоток. Губерт сделал то же самое… и погрузился по пояс. Вдобавок еще и поскользнулся, промокнув до нитки. Он уже собирался было сказать что–то относительно волшебных шуточек, когда увидел ряд столбиков на дне. Аля пробежала по ним. А сам он — рядом. Юноша поглядел на волшебницу и второй раз в этот день был обрадован ее смехом. А потом уселся прямо в воде, раз уж он и так был мокрый.

— Иди ко мне!

— Нет, ты иди!

Губерт выкарабкался на островок, сразу же стаскивая негнущийся и тяжелый от воды дублет. Потом уселся и стащил ногавицы и мокрую рубашку. Затем уже растянулся на траве. Да, хозяйка была права: в такую жару здесь было просто божественно. Рыцарь вырос высоким и худым, но за последний год приобрел мышцы взрослого мужчины. Он посчитал это неплохой оказией, чтобы произвести какое–никакое впечатление на Алю, хотя, как правило, стыдился ходить полуголым.

Волшебница искоса глянула на его подштанники.

— Что, ничего больше снимать не собираешься?

Губерт вздохнул:

— Боюсь, что не оправдаю твоих ожиданий.

— Ты, и боишься?

— Может же и у меня быть один недостаток.

Солнце пригревало.

— Никак не пойму, что у тебя не так. Ты же создала тут рай на земле.

— Крепость. И тюрьму. Разве что с позолоченными решетками.

Откуда–то она вытащила ремешок и начала подвязывать волосы. Те росли длинные, пушистые, непослушные и очень густые — так что справиться с ними было нелегким заданием. Губерт открыл, как ужасно не хватало ему вида этих волос в течение последнего года. Аля говорила медленно, часто прерываясь:

— С тех пор, как я здесь, ко мне приходит куча народу. И все просят то яду для богатого дяди, то проказы для соперницы, то банкротства для конкурентов, и так далее. Спрашиваю клиентку, может, вместо продвинутой степени проказы для другой женщины, сделать так, чтобы она сама выглядела попривлекательнее, чтобы муж потерял ради нее голову и уже не таскался по публичным домам. Знаешь, что она мне ответила?

Губерт задумался.

— Заплатила двойную цену?

— Нет, сказала, что она не девка, чтобы мужиков искушать, а для любовницы ее благоверного должна быть проказа, и точка. Понятно, что я отослала ее ни с чем, только как же мне все это надоело! Когда кто–нибудь приходит, чтобы я вылечила ему зуб, то ничего с него не беру из самой радости, что хоть один человек не желает кому–то другому зла. Паршивый город, и жители паршивые. И, видно, все они одинаковые. Все города, в которых я жила.

Она начала подвязывать волосы.

— А у барона нашлись свои последователи. Поумнее, похитрее. Они уже не угрожают, пытаются подкупить. Сейчас наслали на меня какого–то красавчика, что пытается меня снять. Так тяжко отрабатывает свои деньги, что смотреть жалко. Но, говоря по правде, Метла пишет письма лучше и больше заботится о своем внешнем виде. Если бы не был конем, у него было бы больше шансов.

— И чего они хотят?

— Сплошная банальность: чтобы я для них шпионила, незаметно убивала, подслушивала… А еще лучше, если бы я заглянула на королевский двор и убила бы кого–нибудь, чтобы никаких следов. Ну чего еще можно желать от волшебницы, занимающейся дверными замками и лечением людей?

— Почему ты не уедешь?