Морозов. Книга 4

— Никто не ввыражает своего мнения, потому что так положено. Не принято быть искренними. Вот взять хотя бы вашего Меньшикова, — Васа указал пальцем на консула, — понятно, что он будет выражать одобрение любых местных законов и обычаев, потому что иначе никак нельзя. Если ему прикажут раздеться догола и станцевать у костра на площади, чтобы угодить Императору, он скинет портки раньше, чем жрец моргнет.

От представленной картины я хохотнул, заметив на себе неодобрительные взгляды гостей. Странно, что на моего собеседника они не реагировали так же резко.

— Но вам, Михаил, не надо казаться кем-то другим. Вы искренни и, поверьте, это тут не так уж часто встречается. Однако, я хотел бы вас уверить, что в вашей Империи случается всякое. И если тут, в Мезоамерике, жертвы приносят открыто, то у вас все происходит во тьме.

Мне хотелось возразить, но отчего-то перед внутренним взором предстал Агасфер Лукич, которого Синод не особо жаловал и сослал во тьму тараканью. Того же Лапина весь честной мир считал чудовищем. Но мне не верилось, что лекарь был убивцем. Он чем-то не угодил сильным мира и потерял все — имя, репутацию, собственное будущее.

— Вы понимаете, о чем я, верно? — спросил меня Васа, который до того внимательно за мной наблюдал. — Прямо сейчас вы вспомнили о чем-то, что подтверждает мои слова, так?

Я не стал возражать. Просто кивнул и глотнул остатки травяной настойки.

— Люди считают единственно приемлемыми те законы и традиции, с которыми проводят всю жизнь. А всех прочих, собственных соседей, считают дикарями и даже сочувствуют им, — мужчина подошел к панели у стены, и я направился за ним, — Нам жаль Персов, которым запрещено выбирать себе супругов. Но они сами не представляют как можно связать свою жизнь с кем-то, кого не выбрали жрецы и не одобрили боги. Так же нас поражает привычка некоторых африканских народов не хоронить своих близких, а селить трупы в соседних комнатах и ходить к ним в гости.

Мне вновь пришлось кивнуть. Потому как все звучало вполне логично.

— У вас есть поговорка, — продолжил Васа, — она про чужой храм и свои законы.

— «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», — сказал я.

— И ведь не поспоришь, — просиял мужчина, решив, что я его полностью понял.

Откуда-то сверху донеслись звуки органа, от которых свело зубы. Но похоже это смутило только меня. Все остальные присутствующие как по команде повернулись к широкой лестнице, которая вела к огромной лифтовой кабине.

— Повелитель неба и звезд, благословенных земель, лесов, гор и всего сущего в Мезоамерике…— прозвучал усиленный устройством на шее голос распорядителя.

— О, сейчас Императора будут чествовать, — толкнул меня в плечо мужчина. — Есть на что посмотреть.

Я уставился в ту же сторону, куда и все. Двери лифта разъехались, и из кабины выступила высоченная фигура, закутанная в золотистую ткань. Она походила на куколку бабочки, и я даже попятился, подумав, что сейчас вокруг человека развернуться огромные сияющие крылья.

— Хорош? — вкрадчиво уточнил Васа.

— Впечатляет, — выдохнул я и зачем-то прошептал, — а он человек?

— В каком-то смысле, — непочтительно хрюкнул мой новый знакомец. — Кажется шикарным?

— Невероятным, — поправил его я, завороженно следя, как здоровенный человек плывет над ступенями.

Его лица не было видно. Как рук и ног. От кокона исходило сияние и от него слепило глаза. Я хотел прикрыться от него ладонью. Но подумал, что это может показаться оскорбительным и потому только слегка прищурился.

Остановившийся посреди лестничного пролета, Император развел в стороны руки, и ткань вокруг него с шорохом развернулась. Она напомнила огромные лепестки цветка, открывающегося навстречу солнцу. А внутри этого странного одеяния оказался висящий в воздухе, совершенно обнаженный, если не считая крупного фигового листка на причинной месте… Васа.

Я резко оглянулся, поймав смеющийся взгляд мужчины.

— Это… это…

— Думаешь листочек лишний? — невинно уточнил он.

В этот момент все присутствующие в зале резко согнулись в пояс, некоторые даже упали на колени. Я дернулся, едва не повторив синхронный поклон, но сумел себя удержать в вертикальном положении. Мужчина позади уже открыто смеялся, но никто не замечал этого. Подданные и гости императора в благоговейно взирали на повелителя.

— Как… кто… — пробормотал я и вновь посмотрел на Васу.

— Ну хорош ведь, признайте, Михаил.

— Признаю, — я невольно заразился весельем собеседника.

— Это двойник, который помогает мне наслаждаться жизнью, — наконец пояснил мне мужчина и набрал поверх настенной электронной панели какую-то комбинацию. Неожиданно каменная стена дрогнула и стала прозрачной, а потом и вовсе исчезла. Я даже икнул от неожиданности и протянул руку, которая прошла сквозь место, где была поверхность.

— Пойдем прогуляемся, княжич, — предложил Васа, оглянувшись на зал.

На его лице мелькнуло презрительное выражение, которое мужчина и не пытался скрыть. Он осмотрел своих подданных и покачал головой.

— До чего ж глупые зверьки. Не могут отличить болванку от истинного императора.

— А должны? — порывисто спросил я.