Мороз

– Отпустить нас, – Аркус кивнул на корабль внизу.

– До завтра он подзарядке и не взретит, – отрезал Лейкоцит. – Вы ведь знаете, что в Южно-Сахаринске право на жизнь явряется неотчуждаемым? Настоящий Рейкоцит разрешает насирие, торько когда городу угрожает опасность, поэтому он запретир казнить вас.

– Конечно, мы же не… – вмешалась Дара.

– Тщ-щ! – Лейкоцит приставил палец к губам. – Конечно, вы не преступники. Само по себе то, что вы вырезари маячки – не преступрение. Тем более, что в них действительно предусмотрена ретальная доза нейротоксинов, как крайний метод усмирения непосрушных. Скажу по секрету, наши военные все ходят с маячками, да! Но скажи, Аркус, почему в том письме Ториман просил тебя помочь ему?

– Письме?! – вскочила Дара.

– Я не знаю, – сухо ответил Аркус.

– Зачем же ты тогда разромар карту на части и разбросар ее по лаборатории?

– Боялся.

– Значит, ты чувствовар, что информация на ней опасна?

Аркус молчал – последними двумя словами он лишь приблизил казнь.

– Отвечай! – Лейкоцит поднялся с бокса, скрестив руки на груди.

– Чувствовал.

– Почему ты хотер скрыть ее от нас?

– Думаю, там было то, что я не должен был узнать. Кто такие сестры, о которых говорил Толиман? Да, и к чему вообще все это?! – не выдержал напряжения Аркус и поднялся, гневно глядя на Лейкоцита. – Зачем давить на меня, если и так все знаешь? Городу грозит опасность, и вместо подготовки к обороне ты тратишь время на пустые допросы! Я знаю Толимана, могу помочь вам, поговорю с ним, и он передумает!

– А до этого ты не хотер помогать нам, а, может, не хотер говорить с Ториманом?

Аркус понял смысл вопроса уже после того, как ответил:

– Не хотел.

Лейкоцит доброжелательно улыбнулся и пожал ему руку:

– Мородец! Теперь Рейкоцит отзывает твое временное гражданство и дает добро на казнь, да!

– Что это за допрос вообще?! Ты просто пытаешься меня подставить! Я действительно хочу помочь! – протестовал Аркус.

– Казнить тех, кто вызволит вас из гор, – что за глупость! – поддержала Дара.

– К сожарению, настоящий Рейкоцит не посчитар агрессией, когда вы своим Морозом разгерметезировари три этажа. Но теперь у него достаточно оснований посчитать вас опасными. На посредок скажу, что я давно знаю об ошибке искусственных управряющих, и о том, что они не дадут нам покинуть горы. Но Рейкоцит – не ваша Кира, его не отдерить от Сердца. Его смерть – смерть всего города. Прощайте! – Он развернулся к подъемнику, но вдруг остановился. – Точно же! Я обещар одной женщине, что не убью вас. Но я не могу гарантировать вам жизнь, есри вы окажетесь на поверхности, тем борее сегодня необычайный шторм. Скоро принесут еду и ваши скафандры. Кисророда хватит на пятнадцать минут. Но есть две хорошие новости. Первая, я дам вам час перед открытием внешних ворот шрюза – успейте порадоваться жизни. Вторая… Впрочем, узнаете. А теперь я ухожу. У женщины, что за вас вступирась, очень важное событие, да!

Подъемник опустил Лейкоцита. Едва тот покинул шлюзовое помещение, двое солдат оставили у порога подносы с едой, два баллона и пару синих скафандров, затем ушли и закрыли за собой внутренние гермоворота.

Аркус и Дара остались одни. Они несколько минут молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец Дара набрала воздуха в грудь и заговорила:

– Через час не будет меня. А через пару лет люди спросят: "Была ли Дара?" И что им ответят? "Да, она дышала, ела и спала"? Неубедительные доказательства! А настоящая ли я вообще?

– После нас останется Мороз. Я верю, он спасет немало жизней. – Аркус притянул Дару к себе и обнял, вдохнув аромат ее волос. – Этого недостаточно?

– Мороз останется после тебя. А я пустая. И создала только пустоту. Не хочу так уходить! – Дара подобрала ноги и обхватила колени руками. – Не нужно мне было улетать из Охотска.

Аркус щекой прижался к щеке Дары, горячей и влажной от слез. Он обнял ее за спину, другой рукой проводя по ее мягким волосам. От тишины становилось неуютно.

– Не нужно было тебе улетать, – согласился, наконец, Аркус. – А спасать Толимана, строить Мороз, бежать из Иркутска, спасать наши наработки тоже не нужно было?

– Да! – разрыдалась Дара. – В чем смысл, если мы погибнем тут?

– В чем смысл башен Помпеевского Хребта? – ответил вопросом Аркус.

– Просто ошибка архитекторов, стоившая жизни целому городу. Вот и весь смысл, – холодно бросила Дара.

Аркус покачал головой:

– Не весь. Люди строили башни, потому что это казалось им логичным. Не будь там города вообще, мы бы погибли в ледяном шторме. Архитекторы допустили ошибку, но их творение все равно спасло несколько жизней.

– И что с того?! Ничего в итоге не изменилось! И мы все равно… – Дара закусила губу.

– А я все равно рад, что прошел весь этот путь не один. По-другому было бы скучно.

– Ты рад, что умрешь не один? – горько улыбнулась она.

– Нет. Рад, что живу не один.

У Дары в глазах застыли слезы.