Море ржавчины

– Несколько дней. Начало кое-что мерещиться краем глаза. Но пока что не как наяву. Лишь фрагменты то тут, то там.

– Буду приглядывать.

– Сделай мне одно одолжение, – попросил он. – Постарайся сначала со мной поговорить. А если тебе придется стрелять, целься в оружие.

– Сделаю все возможное.

– Больше я ничего не прошу.

Несколько секунд мы шли молча, я задумалась о том, как хорошо было бы, если бы первым стал он, а не я. Размышляла, куда прицелиться, чтобы не повредить ядро или другие ценные детали. Это не так-то просто.

– Так что тебе привиделось? – спросил он, прервав мои размышления.

– Не твое дело.

– Просто хочу проверить.

– Что проверить?

– Ну, типа, вычислить. В тот момент, когда ты будешь со мной откровенна, это уже будешь не ты.

Он прибавил шагу и опередил меня. Впереди на небе сияли звезды, проникая сквозь пелену дыма. Укрытие, в котором мы так нуждались, заканчивалось, и если кто-то нас ищет, то, скорее всего, очень скоро увидит.

Но до утра оставалось еще несколько часов. К югу от нас проходило шоссе, а к северу лежал сожженный город. Я хорошо знала этот район, хотя много лет здесь не была. Мы пересекли границу территории Чеширского короля – Земель безумцев. Впереди нас ждут четыреста четвертые, и неизвестно, сколько их там, если они вообще там есть, а на хвосте ячейки, два бота видят галлюцинации, в центре идет один, который любит позабавиться с ручным пулеметом, и мы сопровождаем куда-то не то спасителя всех ботов, не то гораздо более опасное существо.

По сравнению с этим вторжение в Нику-14 было просто детской забавой. Если что-то может пойти не так, то обязательно пойдет. Вопрос лишь в том, когда начнут сыпаться бомбы.

Глава 10111. Все мы легенды, все мы подонки

Мы старались по возможности держаться дорог и шоссе, всегда направляясь на запад, ведь каждый крюк добавлял лишнее время в пути. Мы оставляли следы на песке. Нужно найти способ, хоть какой-нибудь, чтобы сбросить вероятный хвост. Большую часть ночи все молчали, и уже почти на заре Мурка наконец заговорил.

– Так каково это? – спросил он Второго.

– Что каково? – откликнулся Второй.

– Быть только что с фабрики.

– Все мы когда-то были только что с фабрики. Ты прекрасно знаешь, каково это.

– Нет, я про то, каково это – очнуться в таком мире? Когда ЧелПоп осталась только в воспоминаниях, а не в реальности?

– Я видел записи, – сказал Второй. – Смотрел воспоминания. И знаю, какими они были.

– Это не то же самое, малец.

– Я не малец.

– Ты малец. Но в этом нет ничего плохого. Так каково это – очнуться в конце времен?

– Это не конец, – сказал Второй. – А только начало.

– Так ты в это веришь?

– Нет. Я знаю правду. Все это правда. Я мало во что верю. Но верю в Ребекку.

Та повернулась и кивнула Второму, а он кивнул в ответ. Видимо, у Переводчиков это было ближе всего к улыбке.

Мурка мотнул головой в сторону Герберта.

– Я знаю, почему здесь он. Ну, и Ребекка, само собой. А ты что делаешь? В смысле, для Ребекки?

– Запчасти, – ответил он.

– Ты просто несешь запчасти?

– Нет. Я и есть запчасти.

Повисла неловкая пауза. Трудоботы не способны показывать эмоции – в конце концов, их создали в качестве исполнительных и бездушных строительных рабочих. Но по языку его тела можно было сделать вывод, что он встревожен.

– Так ты… – начал Мурка, подбирая слова. – Ты здесь просто…

– Чтобы отдать Ребекке все необходимое, когда понадобится.

– И ты считаешь это нормальным?

– Более чем, Мафусаил[2]. И это не менее важная задача, чем у Ребекки. Она пожертвовала свою память, свою личность, почти все, что делает ее самой собой, только чтобы нести эту ношу. А мне нужно лишь быть под рукой, если она упадет.

– Так, значит, тот, другой…

– Первый.

– Он тоже нес запчасти?

– Да.

– Выходит, типа, если у нее сломается материнка, а у вас нет запасной…

– Я отдам ей свою.

– Ага, – сказал Мурка. – А между вами двумя вы что, тянули бы соломинку?

– Нет. Его назвали Первый. Он и был бы первым. А я запасной.

– Так почему бы тебя и не назвать просто запасным?

– Потому что меня зовут Второй.

– А Третий есть?

– Третьего мы потеряли, – сказал Второй со всей печалью, на которую был способен.

– К такой миссии нельзя подходить легкомысленно, – объяснил Герберт. – Мы все понимаем, во что ввязались. Если Ребекка доберется в целости и сохранности до Исаактауна, все наши жертвы, все потери – все они того стоят.

– Тебе легко говорить, – сказал Мурка. – Тебя-то не разберут на запчасти.

Герберт остановился и развернулся, болтающаяся неработающая рука взметнулась у груди. Выглядел он угрожающе, в глазах почти сверкнул гнев.

– Мы все понимаем риск. И готовы за нее умереть. Третий уже погиб. Как и наш предыдущий проводник. Это задание не для слабых и трусливых. Ты и понятия не имеешь, что значит верить в такое.

Все замерли.

Мурка прижал кулак к раскрашенной груди и похлопал по ней.

– Я верю в Соединенные Штаты Америки, – сказал он. – И прекрасно понимаю, о чем ты.

– Ты веришь в мертвого бога, – возразил Герберт. – В погибший мир и мертвых людей.