Море, поющее о вечности

Пираты, свободные торговцы и беженцы из разных царств облюбовали Самофраки, но единства на этом клочке суши не было. С лежащим поблизости Лемносом поддерживалось хрупкое перемирие, которое в любой момент могло рухнуть. Горный рельеф Самофраки служил прибежищем всяким изгоям, в том числе и членам команды Амика, но никто из них не мог назвать его своим домом. Однажды Амик решил, что настало время это изменить.

Он вызвал на поединок капитанов других пиратских шаек, с которыми приходилось делить стоянку на Самофраки. Двое из них вызов приняли. Еще трое отказались, но лишь затем, чтобы впоследствии пожалеть о своей участи. Ни один из пятерых не выжил. После Амик объявил себя правителем острова, и не нашлось мужчины, готового это оспорить.

Под его началом начали собираться изгои, лишенные родины преступники и просто те, кому нечего было терять. Все они понимали лишь язык грубой силы, поэтому и тянулись к могучему предводителю.

Так началось правление Амика. Жестокое и своевольное, однако не лишенное некой рассудительности. Он удерживал разбойников в подобии хрупкого порядка с помощью собственного авторитета и часто — грубой силы. Его люди перестали быть простой бандой: пусть они промышляли грабежом судов, но на острове стало образовываться царство. На Самофраки появился властелин.

А что же семья? Имелась ли она у этого жестокого человека? Да, но ее никак нельзя было назвать полноценной. Трое детей от разных женщин, коими он овладевал в разные годы, — никто из них не испытывал к отцу привязанности. Все они напоминали сбившихся в кучу хищников, знающих, что для удачной охоты лучше держаться вместе. Но стоит вожаку дать слабину, и дерзкий молодняк с радостью перегрызет ему горло.

Теперь у него остался лишь один сын. Тот, что вызывал у Амика наибольшее разочарование.

Первый погиб во время обвала в горах. Никакой почести в этом не было — лишь случай, нелепая прихоть богов. Второй, Мигдон, пал во время стычки с лемноссцами на море. Амик сполна отомстил за его смерть. А третий, Даскил, не поддерживал отца ни в чем. Он был умен — по мнению Амика, слишком, — и гораздо больше тяготел к знаниям, чем к мечу или кулакам.

Даскил неоднократно давал понять отцу, что правил бы совсем иначе. Между ними не имелось родственной приязни; если бы у Амика оставались в живых другие сыновья, он бы рано или поздно отправил Даскила прямиком в подземный мир. Однако судьба распорядилась по-своему.

Из всех его потомков, как считал Амик, лишь Мигдон подходил на роль будущего правителя. Но того больше не было в живых. И виноваты в этом были лемносские ублюдки.

Мысль о том, чтобы искать причину всех проблем в собственном разбое, Амика не посещала. Разве он не познал главную истину этого мира?.. Пока жив, дерешься, нападаешь, убиваешь добычу. Если нужно, мстишь за павших. А рассуждать о добродетелях могут лишь слабаки.

Сейчас он глядел на нежданных гостей и ощущал, как ухудшалось и без того скверное настроение. Ему были подозрительны эти «мирные» мореплаватели, не нравилось красивое лицо их предводителя. К тому же, как и у любого поднявшегося разбойника, у Амика были основания опасаться чужаков в своих краях.

— Если вы желаете торговать, то мне нечего предложить. И ваши товары меня тоже не интересуют.

Он откинулся назад, на потертую спинку грубого трона. В зале зашептались, гости начали переглядываться между собой. Однако их главарь сохранял безмятежное выражение лица.

— Быть может, могучего Амика привлекают более… долгосрочные связи?

— Это какие же? — проворчал гигант.

— Насколько я могу судить, Самофраки переживает не самые простые времена. Я видел множество мужей со шрамами, лишенных пальцев или глаз. Ваши сады в плохом состоянии, а тучных пастбищ по дороге во дворец замечено не было. Может, я и молод, но внимательностью не обделен.

— Даже слишком. Желаешь меня подразнить или оскорбить? — тяжелый взгляд Амика стал еще более свирепым, а на шее вздулась жилка.

— Вовсе нет! — Ясон махнул рукой, отрицая. — Просто хочу добиться выгодного союза. К концу года твоим людям наверняка понадобится вино, правда? Много вина… И теплая мягкая шерсть. В противном случае недовольные могут поднять восстание. Так вот, я могу дать им все это.

— У тебя лишь один корабль. Хоть и огромный, но не говори мне, что он заполнен вином и прочими товарами в таком количестве! — фыркнул Амик, даже не пытаясь скрыть недоверия.

— Вовсе нет. Но мы плывем в Колхиду, чтобы наладить выгодную торговлю. Очень скоро все изменится, великий Амик. Мимо Самофраки пойдут корабли, набитые грузом. И будут делать это часто.

Ясон сказал это, чтобы вызвать у разбойника жажду наживы. И не ошибся: выражение на лице Амика изменилось. Теперь предводитель самофракийцев готов был слушать. Запустив громадную ладонь в жесткую черную бороду, тот заговорил:

— Допустим, я немного заинтересовался. Чего ты от меня просишь и что можешь дать взамен?