Море, поющее о вечности

Нечто острое обожгло его бок, раздирая внутренности. Ясон закричал и согнулся. Медея сделала несколько шагов назад, не отрывая взгляда от мужа. Ее глаза горели пламенем.

Царь посмотрел вниз — песок быстро пропитывался темными пятнами. Под ребрами торчал нож, вошедший в тело по самую рукоять. Нужно было обладать немалой силой, чтобы так глубоко вогнать лезвие. Тем удивительнее было, что эту рану нанесла небольшая, хрупкая на вид женщина.

— Отличный удар, госпожа! — донесся возглас от лодки.

Первым желанием Ясона было выдернуть нож из раны, но едва он за него взялся за него, как все тело содрогнулось от страшной боли вперемешку со слабостью. Предводитель аргонавтов упал на колени — тело перестало его слушаться. Перед глазами поплыла багровая рябь. Подняв голову, Ясон с ужасом уставился на Медею.

— Я знаю, что ты выпустил своего змея из одежд, дорогой, — тихо сказала она, прямо встретив его взгляд. — И осмелился сделать это с той девкой. Мой слуга все видел своими глазами. Помнишь, что я говорила тебе? Жрицы Гекаты ценят преданность и ничего не боятся. Глупец, предавший меня ради наслаждения, пусть другие теперь плачут над твоим телом!

Губы Медеи расползлись в улыбке, похожей на звериный оскал. Ясон словно глядел на львицу, которая вот-вот вонзит свои клыки в жертву.

Нет, уже вонзила… Борясь с болью, царь протянул руку к супруге, дотронулся ладонью до края темных одежд. Медея оттолкнула ее ногой. Затем она обошла Ясона, быстрым движением наклонилась и стянула с его плеч золотое руно.

— Жаль, но ты оказался недостоин даже такой мелочи. Теперь она больше пригодится мне. Забери ее, Аки.

Подошел слуга и принял тяжелую шкуру из рук своей госпожи. Две фигуры о чем-то посовещались, а затем одновременно направились обратно к лодке. Все это время Ясон боролся с дурнотой — у него кружилась голова, из-за чего он не мог сказать ни слова. Наконец, он приподнялся и сказал вслед уходящей женщине:

— Прости.

Только одно слово слетело с губ царя. Медея замедлила шаг и обернулась. Какое-то время дева из далекой Колхиды разглядывала поверженного мужчину из Иолка. Между ее бровей пролегла глубокая складка. Сожаление? Горечь?.. Или презрение? Медея не сказала ни слова, просто всмотрелась в лицо Ясона, а затем продолжила свой путь.

Аки оттолкнул лодку от берега, едва женщина в нее забралась. Медея удерживала суденышко на месте до тех пор, пока Аки сам не запрыгнул внутрь. Тогда она передала весла слуге, устроилась полулежа и стала рассматривать далекую линию горизонта. Под слабый рокот волн беглецы отправились в свое добровольное изгнание.

Всего этого Ясон не видел. Он словно находился в оцепенении. Лишь когда лодка с колхидской девой оказалась достаточно далеко, молодой царь Иолка наконец пошевелился.

* * *

Было больно. Но все же не настолько, чтобы корчиться в муках.

Будто разум отделился от тела и откуда-то со стороны наблюдал за отчаянными попытками жить.

Ясон чувствовал, что торчащий в боку клинок был единственной вещью, продлевающей ему существование. Стоит вытащить лезвие, и кровь густым потоком потечет из раны, унося с собой остаток сил. Превозмогая себя, он встал с колен и медленно, шатаясь, побрел вдоль борта корабля.

Нужно попросить помощи. Но у кого? Сможет ли он дойти до города?

Какая насмешка… Он снова остался один. Все повторилось, как и в самом начале.

Люди уходили из его жизни, оставляя Ясона наедине с самим собой. И никого не было рядом, когда он умирал. Молодой полубог своим ярким светом привлекал многих, но все они быстро его покидали.

Царь тряхнул головой, отгоняя пелену, стоявшую перед глазами. Нет, он ошибался!.. Отрезвление было резким, будто Ясон с разбегу бросился в холодные волны после изнуряющей жары.

В том, что он цеплялся за жизнь в одиночестве, некого было винить. Ни Пелия, когда-то захватившего трон Иолка. Ни отца, слишком рано покинувшего этот мир. Ни Меланиона, выступавшего против многих решений Ясона. Даже Медея не сделала ничего дурного. Все это были лишь последствия его собственного выбора.

Ему вспомнилась красавица Гипсипила, с печалью говорившая: «…ты отталкиваешь щедрое угощение, чтобы самостоятельно добыть маленький кусок лепешки, в которую даже не положили меда. Но почему?»

С каждым шагом левая рука царя скользила по дереву. Прежде он касался ею раны — теперь пальцы оставляли темный, прерывистый след на борту его судна.

Ясон-неудачник. Ясон-победитель. Ясон-мореплаватель. Ясон-одиночка… а теперь вот Ясон окровавленный. Все это было о нем. Конечно, он понимал, почему так получилось. Всегда знал, но отказывался признавать.

То, что он искал с самого начала, было не почтение от других, не власть или великая слава. Юноше всего лишь нужно было, чтобы его заметили. Чтобы люди любили его. Всю жизнь Ясон не мог понять, что гонялся за призраками, стремясь достичь своей цели… и лишь терял всех, кто на самом деле мог дать то, чего он страстно желал.

Он так и не вырос, маленький мальчик, бредущий вдоль побережья с порванной сандалией. Кажется, это было где-то недалеко отсюда?.. Много лет назад.