Море, поющее о вечности

— Ты же не думаешь, что Колхида отчаянно нуждается в торговле с ахейцами и их многочисленными сородичами? Что мы рады каждому незваному гостю?.. Слушай, Ясон из Иолка! Я поступил по отношению к команде «Арго» как радушный хозяин: дал кров и пищу, выслушал ваши предложения. Некоторые из них интересны, но не более того. Хочешь обогатиться по-настоящему? Тогда сделай то, о чем я прошу тебя! Мы прекратим игру в торговцев, я щедро озолочу твою команду и провожу в обратный путь. Поплывет ли «Арго» в другие царства или благополучно достигнет родных краев — не моя забота. Однако Медея должна уплыть с тобой!

Ээт выдохся. Продолжительная тирада отняла у охмелевшего царя немало сил. Он оглянулся по сторонам и побрел обратно в кресло, приволакивая ноги. Ясон лишь покачал головой:

— А если она не захочет?

— Что ж, тогда либо я выжил из ума, либо ты недостаточно старался. Но она захочет, я уверен… Моя дочь относится к тебе лучше, чем к собственному отцу. Что ж, имеет право, — владыка Колхиды поджал губы, словно последние слова имели неприятный вкус.

«Почему меня это не удивляет», — вдруг подумалось Ясону. Первоначально его окутал ужас от мысли, что Медея хладнокровно запятнала свои руки кровью, но теперь царевич испытывал лишь смутное отвращение, и направлено оно было на Ээта — человека, не сумевшего наладить отношения с собственной дочерью и готового всучить ее первому встречному. Медея была права, называя своего отца трусом. Пусть он был хорош на поле битвы и в переговорах, пусть он в молодые годы сумел сплотить вокруг себя племена колхов… Но вот родитель из него оказался никудышный.

«Какое разочарование. Наверное, они с Пелием хорошо поняли бы друг друга!»

Не заметив презрительного взгляда, который бросил на него предводитель аргонавтов, Ээт что-то забормотал. Его голос стал тихим — выпитое вино окончательно взяло верх над разумом царя.

— Будут и другие дети… Главное, чтобы моя безумная дочь не стала царицей Колхиды. Она может погубить все, что я создал своими руками. Но… не желаю зла, поэтому… лучший выход…

Не договорив, Ээт уснул, раскинувшись в кресле. Его одежды смялись, обнажив волосатые ноги. От царя несло крепким вином. Таким владыку Фасиса Ясон еще не видел, и эта перемена поразила аргонавта.

Царевич тихо покинул зал. Однако в одиночестве он не остался. Едва открылась тяжелая дверь, как горящие глаза впились ему в лицо, и стройная фигура шагнула навстречу. Перед Ясоном стояла та, о которой и шел этот неловкий, откровенный разговор.

Ясон и Медея выжидающе смотрели друг на друга. Наконец юноша не выдержал и спросил первым:

— Что ты слышала?..

— Не все, но более чем достаточно.

Она говорила тише обычного. Была ли Медея рассержена или опечалена? Ясон не мог утверждать с уверенностью. Он быстро осмотрелся по сторонам и предложил:

— Давай уйдем отсюда? Будет нехорошо, если твой отец проснется.

— Как скажешь. Можем пойти ко мне — там не будет чужих ушей.

Она казалась безразличной, говоря это, однако Ясон все же решил уточнить:

— Это не создаст новые проблемы? Один раз мы уже рисковали. Что, если слуги увидят, как мужчина выходит из твоих покоев?..

— О боги, какая разница? Если кто-то скажет об этом отцу, тот будет только рад! — голос Медеи слегка дрогнул. Ясон понял, что под личиной сдержанности скрывалась и рвалась наружу злость, потому не стал перечить царевне.

Он проследовал за девушкой. Дворец Фасиса был не слишком велик, поэтому Ясон и Медея быстро оказались на месте. Удивительно, но покои царевны оказались даже слишком скромными для ее высокого положения. Пара маленьких комнат и нарочито простая обстановка никак не наводили на мысль, что здесь жила наследница престола. Медею это явно не смущало, как и то, что в ее владениях находился чужак. Удивительно, но Ясон тоже отчего-то почувствовал себя свободнее, едва переступил порог комнаты.

— Еды и вина предложить не могу, извини. Время позднее, — бросила через плечо Медея. Она наклонилась и скинула сандалии, оставшись босой на голом полу.

— Ничего, ужин был совсем недавно.

Аргонавт проследовал за царевной вглубь комнаты. Какое-то время они стояли рядом; Ясон наблюдал за девушкой, молча выжидая. Он понимал, что именно она должна была начать этот непростой разговор. Медея не стала затягивать:

— Итак, отец решил меня продать, как последнюю шлюху.

Ее резкие слова удивительно сочетались со спокойным, чуть ехидным голосом. Любой мог догадаться, что царевна сдерживала бешенство. Ясон кивнул:

— Меня это поразило. И я догадываюсь, что ты чувствуешь сейчас.

— Вот как? — Медея по-прежнему не смотрела на Ясона. — Рада, что ты столь догадлив.

— Дядя поступил со мной похожим образом, — возразил юноша, шагнув вперед. — Может, он и считал, что поступает правильно, но мое мнение его не интересовало. Я был для Пелия лишь вещью, которую он отшвырнул от себя подальше, за бескрайнюю водную гладь.