Море Осколков

— Да ничего такого, — буркнул Ничто, не поднимая глаз и пряча лицо за копною спутанных волос.

— Приму с честью, — сказал Джойд, склоняя голову.

— Без него и мы не добрались бы, — промычал Ральф.

— Он с каждой милей раздражал, как болячка в заднице, — сказала Сумаэль. — В следующий раз я точно оставлю его в море.

— И где ты тогда сыщешь корабль, который повезет тебя домой? — ухмыльнулся Ярви.

— О, я придумаю что-нибудь другое, — съязвила она в ответ.

Мать не присоединилась к их смеху. Она подметила каждую черточку во взглядах, которыми они обменялись, и глаза ее сузились.

— Что мой сын для тебя, девочка?

Сумаэль растерянно моргнула, и ее смуглые щеки покрылись краской.

— Я… — Ярви впервые видел, как ей не хватило слов.

— Она — мой друг, — ответил он. — Она рисковала своей жизнью ради моей. Она — мой одновесельник. — Он промедлил мгновение. — Она — входит в мою семью.

— В самом деле? — Мать по-прежнему не спускала с Сумаэль пронзительных глаз, а та вдруг заинтересовалась узором на полу. — Значит, должна входить и в мою.

По правде говоря, Ярви был далеко не уверен, что они такое друг для друга, и меньше всего хотел вываливать свои отношения на суд матери.

— А тут все переменилось. — Он кивнул за окно. Снаружи жрец Единого Бога продолжал бубниво увещевать свою паству.

— Тут все пошло прахом. — Взгляд матери вернулся к нему, исполненный гнева. — Я едва успела относить по тебе траур, как к матери Гундринг прибыл орел. Меня пригласили в Скегенхаус на свадьбу Верховного короля.

— Съездила?

Она фыркнула.

— И тогда и сейчас мне их мероприятие не по сердцу.

— Почему?

— Потому что праматерь Вексен приглашает меня в качестве невесты.

Ярви вытаращил глаза:

— Ого!

— То-то и оно, что ого! Они решили повесить мне на шею ключ этого высохшего скелета, чтоб я крутилась, превращая их солому в золото. Тем временем этот змей, твой дядюшка, со своей подколодной дочкой препятствуют мне на каждом шагу. От всей черной души стараются разрушить все, что построила я.

— Исриун? — пробормотал Ярви, слегка поперхнувшись. «Моя нареченная» едва не добавил он, но, бросив взгляд на Сумаэль, решил промолчать.

— Знаю я ее имечко, — зарычала мать. — И произносить не желаю. Они разорвали договоренности, над которыми мы трудились годами. Добытых неимоверной ценою друзей превратили во врагов в одночасье. Отобрали товары у заграничных купцов и прогнали их с рынков. Если их цель — пустить Гетланд по миру, то поработали они на славу! Мой монетный двор отдали под храм ложному богу Верховного короля, видали?

— Похоже на то.

— Единый Бог стоит надо всеми богами, как один Верховный король восседает над прочими! — Она безрадостно расхохоталась, так внезапно, что Ярви подскочил. — Я воюю с ними, но меня теснят. Я знаю поле боя до тонкостей, но в их руках Черный престол. И у них — ключ от казны. И все равно я сражаюсь изо дня в день, не брезгуя любой тактикой и любым оружием.

— Кроме меча, — буркнул Ничто, не поднимая глаз.

Мать устремила кинжальный взор на него.

— Дойдет и до этого. Но Одем не относится к своей безопасности спустя рукава. И за его плечами — все воины Гетланда. А у меня в усадьбе наберется только четыре десятка. И еще Хурик.

— Нет, — перебил Ярви. — Хурик — человек Одема. Это он пытался меня убить.

Глаза матери поползли.

— Хурик — мой Избранный Щит. Он ни за что меня не предаст.

— Меня он предал, не моргнув глазом. — Ярви вспомнил, как кровь Кеймдаля брызнула ему на лицо. — Поверь. Мне не скоро забыть ту минуту.

Она оскалила зубы и пристукнула дрожащим кулаком по столу.

— Я утоплю его в болоте. Но чтобы одолеть Одема, нам нужно войско.

Ярви облизал губы.

— Есть у меня одно — и оно уже приближается.

— Неужели вместо сына ко мне возвратился волшебник? Откуда оно взялось?

— Из Ванстерланда, — ответил Ничто.

Настала каменная тишина.

— Ясно, — пылающий взор матери обратился к сестре Ауд, которая изобразила примирительную улыбку, а потом прочистила горло и потупилась в пол. Немногие смотрели куда-то еще в присутствии матери. — Ты заключил союз с Гром-гиль-Гормом? С тем, кто убил твоего отца, а тебя продал в рабство?

— Он не убивал отца, я в этом уверен. — На три четверти уверен, если точнее. — Одем убил твоего мужа и сына, своего брата и племянника. А нам приходится хватать любых союзников, каких бы ни принесло ветром.

— И какую цену запросил Горм?

Ярви поводил языком по пересохшему небу. Ему бы стоило догадаться, что Золотая Королева не упустит подробности сделки.

— Я склоню перед ним колени и стану его вассалом.

В углу покоев разъяренно зарычал Ничто.

Зрачки матери сжались в точки.

— Наш король на коленях перед самым ненавистным врагом? Что скажет о такой сделке с дьяволом наш народ?

— Когда тело Одема утопят в трясине, пусть говорят, что хотят. Лучше королем на коленях, чем во весь рост гордым нищим. Встану позже, ничего страшного.

Уголок ее губ тронула улыбка.

— Ты куда более мой сын, чем отца.

— И этим горд.

— Однако же. Ты впустишь этого мясника в Торлбю? Устроишь из нашего города скотобойню?