Море Осколков

Ничто с отвращением зарычал — неудивительно. По земле гетской шествует разорение, города в огне, люди согнаны с обжитых мест или обращены в рабов. А это земля Ярви и его люди — но он уже слишком увяз в трясине, и нет ему возврата. Лишь вперед, сквозь топь, а там — или на дно, если борьба будет напрасной, или с ног до головы в грязи, но дыша — на другой берег. Ему не вернуть Черный престол без войска, а сейчас Матерь Война вложила в его сухую руку ванстерские мечи.

Или, по крайней мере, придавила ванстерскими сапогами его огрубелую шею.

— Вы приобретаете все, — вкрадчиво убеждал он, — ничего не теряя.

— Кроме милости Верховного короля, — возразила мать Скейр. — По его приказу нельзя воевать, пока его храм не будет достроен.

— Во времена былые орлы праматери Вексен носили прошения, — напевную речь Гром-гиль-Горма омрачила гневная нотка. — Потом приносить начали требования. А нынче она шлет приказы. На чем же закончится это, мать Скейр?

Мягко отвечала служительница:

— Нынче за Верховного короля стоит Нижеземье и большинство инглингов. Они восславляют Единого бога и по велению Ее пойдут и в бой, и на гибель.

— А Ванстерландом нынче тоже правит Верховный король? — насмешливо бросил Ярви. — Иль все же Гром-гиль-Горм?

Мать Скейр сморщила губы.

— Не заигрывайся с огнем, малыш. Каждый держит ответ перед кем-то.

Но Горм уже был далеко отсюда — метал огонь и обрушивал меч на гетландские усадьбы.

— Могучи стены города Торлбю, — прошелестел он, — и много могучих мужей заступит на их оборону. Слишком много. Будь по силам мне взять этот град, скальды уже распевали бы хвалу моей победе.

— Не бывать такому! — прошептал Ничто, но никто его не слушал. Сделка свершилась.

— В том-то и самая радостная весть, — проворковал Ярви. — Вам надо будет лишь подождать у стен. Торлбю вам преподнесу я.

Часть IV Законный король

Вороны

От ветра Ярви натянул повыше меховой воротник дареного плаща и шмыгнул носом, вдохнув соленый, пряный привкус моря. Вместе с вонью налегавших на весла рабов. Когда он был одним из них, то привык не замечать эту вонь и преспокойно спал, уткнувшись Ральфу в подмышку. От него самого тогда несло крепче некуда. Но от того, что было тогда, сейчас лучше пахнуть не стало.

В общем-то, стало хуже.

— Бедолаги, — Джойд с неодобрением посмотрел через перила высокого юта на надрывавшихся внизу рабов. Для такого крепкого здоровилы он обладал чересчур слабым сердцем.

Ральф поскреб в седовато-каштановых волосах, нависших на уши, несмотря на, как обычно, лысое темя.

— Неплохо было бы их освободить.

— И как мы тогда доберемся до Торлбю? — задал Ярви вопрос. — Кто-то должен грести. Сядешь на весло сам?

Одновесельники пристально уставились на него.

— А ты изменился, — произнес Джойд.

— Не по своей воле. — С этими словами он отвернулся от них и от банок, на которых в свое время пахал до полусмерти. Сумаэль стояла у борта, соленый ветер трепал ее волосы, теперь длинные, цвета воронова крыла, и она улыбалась.

— Кажется, ты довольна, — обрадовался Ярви, видя, что рада она. Видеть такое ему доводилось нечасто.

— Хорошо снова выйти в море. — Раскинув руки, она побултыхала кистями. — Без оков.

Его улыбка увяла — ведь его оковы просто так не разбить. Он их выковал сам, своей клятвой. Сам приковал себя к Черному престолу. И теперь эта цепь тянет его обратно в Торлбю. А девушка, рано или поздно, окажется на квартердеке другого судна. Того, что унесет ее на юг, к Первому Граду. Унесет от него навсегда.

Ее улыбка тоже пожухла, будто сошлись их мысли, и они отвели глаза друг от друга и в неловком молчании смотрели, как мимо уныло тянется Отче Твердь.

Две остервенело враждующие страны — Ванстерланд и Гетланд — выглядели, в общем-то, одинаково. И там и тут бесплодные взморья, леса и торфяники. Людей попадалось немного, да и те, заметив корабль, испуганно спешили в глубь суши. Сощурившись и повернувшись на юг, он увидел небольшой зубец на мысу, над ним белесое небо пачкал дымок из труб.

— Что тут за город? — спросил он у Сумаэль.

— Амвенд, — сообщила она. — Неподалеку граница.

Амвенд, куда он водил набег. То есть без щита плюхнулся с корабля и угодил в западню. Значит, вот она, башня, где погиб Кеймдаль. Где его предал Хурик. Откуда Одем сбросил его вниз, в горькие морские воды, навстречу куда горшему уделу раба.

Ярви только сейчас заметил, что уже до боли вмял сморщенную ладонь в перила. Он отвел глаза от земли — на белопенную воду за кормой. Рябь от ударов весел таяла без следа. Неужели то же самое будет и с ним? Канувшим в никуда и забытым?

Сестра Ауд, подмастерье, которую мать Скейр отправила вместе с ними, рассматривала его не таясь. Хитрым, вороватым взглядом. А потом быстро опустила глаза и что-то вывела угольным стержнем — на ветру трепетала и колыхалась тонкая полоска бумаги.

Ярви подошел к ней не спеша.

— Приглядываешь за мной?

— Сами знаете, что да, — не отрываясь от письма, ответила та. — Для того я и здесь.

— Ты мне не веришь?

— Я всего лишь передаю матери Скейр то, что вижу воочию. Верить вам или нет, решает она.