Море Осколков

Сумаэль обернулась и настороженно уставилась в ночь.

— Вы не слышите…

— Ни с места! — прогремел голос из темноты, жесткий, как треск хлыста. Сердце у Ярви замерло. Он выгнулся посмотреть назад и увидел там высокого воина, выходящего из-под привратного свода. В свете погребального костра надраенные шлем и доспехи, щит и увесистый меч переливались яркими красками.

— Бросайте оружие! — донесся второй окрик, и другой мужчина выскользнул из теней, наводя натянутый лук. С его висков свисали длинные косицы. Это ванстерец. Следом появились другие, а потом еще, и едва беглецы успели пару раз вздохнуть, их окружила сразу дюжина воинов.

Перед этим Ярви считал, что ниже пасть духом ему уже некуда. Теперь ему открылась вся глубина его просчета.

Глаза Ральфа сдвинулись в сторону его лука — далеко, не достать, — и старый налетчик равнодушно откинулся назад.

— В твоем списке лучших бойцов на каком месте стоят ванстерцы?

Ничто присмотрелся к ним и отвесил кивок:

— При таком количестве — на одном из первых.

Сколько бы сил ни отмерили Ярви боги, в этот день он израсходовал их без остатка. Носком сапога он отодвинул от себя меч Шадикширрам. Джойд поднял пустые руки. Сумаэль подхватила тесак двумя пальцами и отшвырнула в темноту.

— А ты, старикашка? — спросил первый ванстерландец.

— А я обдумываю обстановку. — Ничто еще раз пронзительно скрежетнул оселком по лезвию. С тем же успехом мог бы сразу по нервам Ярви.

— Если последнее слово за сталью, то у них ее целая гора, — шикнул он.

— Клади. — Второй ванстерландец оттянул тетиву до упора. — Или здесь сгорит и твой труп.

Ничто глубоко всадил меч в землю и вздохнул.

— Он привел убедительный довод.

Трое ванстерцев под присмотром своего капитана выдвинулись вперед, собрать оружие и обыскать, вдруг что осталось.

— Что привело вас, пятерых, в Ванстерланд?

— Мы — путешественники… — промямлил Ярви, глядя, как воины перетряхивают скудное содержимое его мешка. — Наш путь лежит в Вульсгард.

Лучник недоуменно насупился на погребальное кострище.

— Путешественники жгут трупы?

— Куда катится этот мир, ежели простому честному человеку нельзя сжечь труп-другой без обидных подозрений? — возопил Ничто.

— Нас подстерегли разбойники, — ввернул Ярви, стараясь соображать как можно быстрее.

— Вы бы хоть у себя в стране навели порядок, — добавил Ральф.

— Ага, спасибо вам, что помогаете его наводить.

Капитан отряда присмотрелся к горлу Ярви, затем одернул воротник Джойда — и невольничьи отметины показались наружу.

— Рабы!

— Вольноотпущенные, — сказала Сумаэль. — Я их бывшая хозяйка. Купец-мореход. — С этими словами она полезла в полушубок и бережно извлекла оттуда скомканный кусок пергамента. — Меня зовут Эбдель Арик Шадикширрам.

Латник нахмурился на документ Верховного короля, вовремя прибранный с тела настоящей владелицы.

— Какой же из тебя купец, в таких обносках?

— А я и не говорю, что умелый.

— И молодая больно, — добавил капитан.

— А я и не говорю, что бывалый.

— Корабль твой где?

— В море.

— Почему ты не на борту?

— Подумала, будет неглупо сойти, пока он не успел погрузиться на самое дно.

— Тоже мне, скромные купцы, — бросил один.

— С грузом отборной брехни, — прибавил другой.

Капитан пожал плечами.

— Король разберется, кто врет. Связать их.

— Король? — спросил Ярви, подставляя руки.

Латник натянуто улыбнулся.

— Гром-гиль-Горм выехал на север, охотиться.

Похоже, Ральф оказался прав. Никто из них и не думал, что новый враг объявится так быстро.

Любая соломинка

Ярви было не привыкать к суровым мужам. Одним из них был отец. Другим — брат. Еще дюжины каждый день ждали своей очереди на боевой площадке в Торлбю. Сотни их, собравшись в дюнах, смотрели, как кладут в курган короля Атрика. И наутро отправились с юным королем Ярви в его роковой набег на Амвенд. Улыбка появлялась на их лицах только в бою, а ладони стесались под рукояти излюбленного оружия.

Но такого скопления воинов, как привел с собой на охоту Гром-гиль-Горм, он не видал никогда.

— Столько ванстерцев сразу я еще не встречал, — шепнул Ральф. — А я год пробыл в Вульсгарде.

— Армия, — буркнул Ничто.

— Страхолюдная, — заметил Джойд.

Воины щетинились оружием и сеяли страх грозным видом. Вместо окриков у них — кинжалы, вместо слов — мечи. Свои шрамы они горделиво, как принцесса драгоценности, выставляли напоказ — под леденящий женский визг, который оказался песней о любви — к Матери Войне, в которой пелось о зазубренной стали, пролитой крови и слишком рано оборвавшихся жизнях.

На середину этой медвежьей ямы, между костров, где со свежезабитых туш капал алый сок, пригнали Ярви и его друзей — жалких пленников, хромавших в путах под тычками копий.

— Если ты что-то замыслил, — уголком рта прошипела Сумаэль, — сейчас было бы самое время.

— Один замысел имеется, — ответил Ничто.

— А в нем присутствует меч? — поинтересовался Джойд.

Короткое молчание.

— Как и во всех моих замыслах.

— А у тебя есть меч?

Снова молчание.

— Нет.

— Как же твой замысел сработает без меча? — пробормотала Сумаэль.

И снова. Наконец Ничто пожал плечами:

— Все едино всех нас ждет Смерть.