Море Осколков

На дюнах повыше несколько сцепок ратников Верховного короля еще держали оборону, стремясь увековечить в преданиях свою стойкость. Но то были лишь островки посреди потопа. И Скара воочию убедилась, какой разор способна учинить над могучей армией паника, и выучила назубок, как может переломить битву сверхмалый миг, и смотрела, как золотую эмблему Единого Бога валят и топчут сапогами преданные Матери Войны слуги.

В кильватере Гормова натиска серый пляж пещрили темные груды, словно водоросли после ненастья. Поломанные щиты, поломанные секиры. Поломанные людские тела. Вытаращенные глаза Скары обшаривали остатки побоища: она пыталась хоть примерно оценить число павших. А потом резко сдавило горло, так туго, что ей никак не удавалось сглотнуть.

— Это я, это сделала я, — прошептала она. — Мое слово. Мой отданный голос.

Сестра Ауд, утешая, пожала ей руку.

— И вы поступили верно, моя королева. Сбереженные жизни здесь будут стоить потерянных жизней впоследствии. Это — наибольшее благо.

— Наименьшее зло, — пролепетала Скара, вспоминая уроки матери Кире, однако ее позаимствованная на время служительница ошиблась. То, что она почувствовала, было отнюдь не виной. То был трепет перед могуществом собственной власти. Наконец-то она действительно ощущала себя королевой.

— Погребальные костровые сегодня ночью умаются, — сказал отец Ярви.

— А потом, в свою очередь, и вульсгардские торговцы рабами. — На сей раз тон матери Скейр выражал одобрение с оттенком зависти. — Пока что все протекает по вашему замыслу.

Отец Ярви присмотрелся к морю, поерзал челюстью, исхудалое лицо исказилось.

— Пока что.

На Отче Тверди враг разбит наголову, но в проливе острие флота короля Атиля только сейчас дотянулось до спутанного клубка судов Верховного короля. На самом переднем краю Скара заметила синий парус, наполненный ветром, прикусила нежную кожу под ногтем и на языке почуяла кровь.

20. Убийца

— Ты, главное, не выкидывай глупостей, ладно? — попросил Синий Дженнер.

Рэйт вспоминал боевую площадку в Вульсгарде. Как повалил там парня, вдвое крупнее себя, — настолько силен и быстр оказался собственный удар. Как глазел на соперника, сжавшегося в пыли. Припомнил, как тень от его сапога упала на лицо побитого парня. Как непомерная ладонь Гром-гиль-Горма легла на плечо.

Чего же ты ждешь?

Он сосредоточился на флоте Верховного короля: мельтешат натянутые леера, и грузно хлопают весла, парусину бичует ветер, и жилы рвут моряки.

— В бою есть только одна глупость — околачиваться сзади, — прорычал он и сунул в рот тот закаленный в стычках колышек-перемычку. Зубы нашли свои вмятины — точно, как две половинки разбитой чаши.

Скоро скользящий киль «Черного Пса» прорезал волну, окатил ливнем гребцов и воинов, пригнувшихся между весел.

Рэйт мельком оглянулся на берег. Край суши подпрыгивал — это Матерь Море поднимала и опять бросала «Черного Пса». Подумалось, смотрит ли на них сейчас Скара, подумалось о ее глазах, огромных, зеленых — того и гляди поглотят, как топь. Потом мысли перескочили к Рэкки, одному среди шквала битвы, и некому прикрыть ему спину — и Рэйт стиснул ручку щита так крепко, что застонали сбитые костяшки.

Корабли Верховного короля стремглав мчались навстречу, различимы рисунки на щитах: выцветшие ворота, голова вепря, четыре меча выложены в квадрат. За краем борта видны натянутые скулы гребцов. Когда встречная ладья накренилась, разглядел наведенные луки — и над водой понеслись стрелы.

Рэйт припал за щитом, услышал, как против лица щелкнул острый наконечник, откинулся через плечо и перекатился. Другая стрела упокоилась рядышком, впившись в планширь. Стало жарко дышать, он языком поправил колышек и плотнее свел зубы.

Позади зазвенели тетивы, по дуге взмыли ответные стрелы — подхваченные ветром, быстрым градом сыпались на корабли Верховного. Кормчие Атиля ревели, требуя ходу. Вражье оружие колотило в щиты, в борта и весла, ратники вокруг собирали отвагу в кулак, настраивались убить, настраивались умереть, и Рэйт осилил новый вдох и был как все, и тук, тук, тук, топорищем о планширь отстукивал биение сердца.

— Влево! — зычно взревел Синий Дженнер, выбрав мишень. Корабль, верно, из Нижнеземья — без головы зверя, лишь закручивался резной завиток на носу. Его команда налегала вовсю — отвернуть, зайти по кругу и встретить «Черного Пса» грудь в грудь. Кормчий тужился над рулевым веслом, но ветер был против него.

— Сердце железное! — вступил рев. — Глава железная! Руки железные!

— Вам смерть пришла! — завопил кто-то, и прочие подхватили крик, и Рэйт рвал с ними голос, хотя из-за колышка во рту получалось лишь рычать и брызгать слюной. Не выдержав, как разгорается, обжигает дыхание, он рубанул секирой в набортный брус, полетели щепки. Снова над водой рыскали разозленные стрелы, гремели молитвенные призывы и боевые кличи. «Черный Пес» кромсал волны навстречу нижеземскому судну, команда на том борту пучила глаза и пятилась, и Рэйт почуял их страх, почуял их кровь, выпрямился во весь рост и оглушительно взвыл.