Море Осколков

— Именно это враг и скажет! — мудро заметила Колючка.

— Друг тоже это скажет! — не менее мудро заметил Бранд.

— Боги знают, как нужен нам друг, — сказал Ральф, мудро накладывая стрелу на тетиву своего черного лука.

— Открывай, — приказал Ярви.

Колл отодвинул засов так быстро, словно тот жег ему пальцы, и отпрыгнул в сторону. В каждой руке он держал наготове по кинжалу. Бранд пригнулся и поднял щит — из-за порога вполне могли полететь стрелы.

Вместо этого дверь медленно, со скрипом приоткрылась, и в щель осторожно просунулась чья-то голова. Действительно, это была женщина. Темнокожая и темноглазая, с черными волосами, небрежно подколотыми усеянными драгоценными камнями шпильками. На верхней губе белел шрам — видно, когда-то давно губу раскроила, и та плохо срослась. Женщина улыбнулась, показывая в выемке белые зубы.

— Тук-тук, — сказала она, проскальзывая внутрь и прихлопывая за собой дверь.

Одета она была и впрямь богато: накидка тонкого белого льна, на шее — золотая цепь, каждое звено в виде раскрытого глаза. Она заломила бровь, увидев, сколько на нее направлено мечей и копий, и медленно подняла руки вверх:

— Сдаюсь-сдаюсь!

Ральф вдруг радостно завопил и отбросил свой лук на пол, кинулся к женщине и сжал ее в медвежьих обьятиях.

— Сумаэль! — воскликнул он. — Боги, как же я по тебе соскучился!

— А я по тебе, Ральф, старый ты хрыч, — засмеялась она, похлопывая его по спине.

И охнула, когда он поднял ее над полом.

— Я сразу что-то такое заподозрила, когда в гавань вошел корабль с именем «Южный Ветер». Остроумно, кстати.

— Чтобы не забывать, откуда мы все вышли, — проговорил Ярви, потирая шею здоровой рукой.

— Отец Ярви, — улыбнулась Сумаэль, высвобождаясь из объятий кормчего. — А я все знаю, хе-хе. Бедняга, ты затерялся в бурном море, и носит тебя по волнам одного-одинешенька, и некому указать верный курс. Правильно?

— Ну хоть что-то в нашей жизни не меняется, — отозвался он. — Я смотрю, у тебя… неплохо дела идут.

— А у тебя хуже некуда.

— Я же говорю — некоторые вещи не меняются.

— Что ж, и не обнимешь меня?

Ярви фыркнул — или всхлипнул:

— Если обниму — боюсь, не смогу выпустить из объятий…

Она подошла, и они обменялись долгими взглядами:

— Ничего, я рискну.

И она положила ему руки на плечи и поднялась на цыпочки, чтобы обнять сильней. Он положил ей голову на плечо, и по исхудалому лицу потекли слезы.

Бранд посмотрел на Колючку, та пожала плечами:

— Ну, теперь понятно, кто такая Сумаэль…

* * *

— Так, значит, это посольство Гетланда? — и Сумаэль ткнула в кучу плесневелой штукатурки.

Таких куч на пыльном полу громоздилось приличное количество.

— Неплохой особнячок ты себе подобрал.

— Я — сын своей матери, — парировал Ярви. — Хотя она, конечно, больше мне не мать.

В облупившемся зале, где они сели обедать, могло бы уместиться человек сорок, но команда как-то разошлась по своим делам, и теперь в пустой комнате гуляло эхо.

— Что ты здесь делаешь, Сумаэль?

— Встречаюсь со старыми друзьями, — и она с улыбкой откинулась в кресле, положив ногу в заляпанном грязью сапоге — обувь странно не вязалась с роскошным одеянием — на исцарапанную столешницу.

— Я помогла дяде с постройкой корабля для Императрицы Теофоры, и все завертелось. В общем, к неудовольствию некоторых придворных, она назначила меня смотрителем императорского флота.

На лицо упала темная прядка, она оттопырила губу и сдула ее прочь.

— С кораблями ты управлялась отлично. У тебя это хорошо получалось. — Ральф смотрел на нее с улыбкой, как на любимую дочку, которая вдруг приехала навестить родителей. — Это — и людей злить.

— Императорские корабли гнили в гавани Ругоры, чуть дальше отсюда. А именно там, так случайно совпало, воспитывалась племянница Императрицы Виалина.

На лицо Сумаэль снова упала прядка, она снова отдула ее.

— Или содержалась в заключении, это как посмотреть.

— Содержалась в заключении? — удивился Бранд.

— Царственные особы здесь не слишком доверяют друг другу, — пожала плечами Сумаэль. — Но Виалине хотелось узнать побольше о флоте. Побольше обо всем. И мы… подружились. Да. А когда Теофора занемогла и Виалину вызвали обратно в Первогород, она попросила меня поехать с ней и… — Сумаэль поддела пальчиком цепочку с глазками и отпустила. Цепочка тонко зазвенела. — Одним словом, обстоятельства сложились таким волшебным образом, что я теперь — советница при особе Императрицы Юга.

— Талант — он не потонет, — одобрительно покивал Ральф.

— Как говно, ага, — проворчала Колючка.

Сумаэль широко улыбнулась:

— По себе судим?

Бранд заржал, Колючка смерила его злобным взглядом, и тот примолк.

— Значит, ты теперь — правая рука самой могущественной женщины мира? — спросил Ральф, поглаживая лысую голову.

— Ну, я же не одна такая.

Прядка упала снова, Сумаэль недовольно скривилась и принялась перекалывать волосы.

— Есть такой совет двенадцати, и большинство из них преданы герцогу Микедасу. Виалина, конечно, Импертрица, но это пустой титул. Вся власть у Микедаса, и он не собирается ею делиться.

— С нами, во всяком случае, он не поделился ничем, — заметил Ярви.

— Как же, наслышана.