Море лунного света

– Я в этом не уверен, – ответил он.

– Почему? Ты достаточно умный, чтобы стать пилотом. Ты можешь быть кем угодно.

Он смотрел на меня с любовью и как будто благоговением.

– Ты такая мечтательница.

– Наверное, да. Любые трудности я вижу как препятствия, которые просто надо перепрыгнуть. Обычно это довольно легко.

– Тебе кажется, что это легко, потому что тебе никогда не попадались препятствия, о которые ты спотыкаешься и падаешь на спину так, что с трудом можешь дышать.

Я задумалась, вспомнила о своих привилегиях и смутилась.

– Ты прав. Моя жизнь была очень приятной. Может быть, я не знаю, о чем говорю. Я просто избалованная богатая девочка, уверенная, что все мечты сбываются, стоит только захотеть.

Он накрыл мою ладонь своей.

– Нет, я не это имею в виду. Я не думаю, что ты избалованная богатая девочка. Ты прекрасный человек, который хочет, чтобы другие люди были счастливы.

Я сделала глоток воды и доела утку.

– Спасибо за эти слова. Я очень их ценю.

– А я ценю то, что видишь ты во мне, – ответил он. – Ты не представляешь, как много это значит для меня – когда во мне видят человека, который заслуживает счастья. Я в этом не уверен.

Я посмотрела на него с недоумением.

– Конечно, ты заслуживаешь счастья. Нельзя позволить событиям прошлого определять твою судьбу. Неважно, откуда ты родом, какое у тебя было детство и что совершили твой отец и брат. Все это не твоя вина. Ты хороший человек, и ты должен следовать за своей мечтой.

– Иногда легче сказать, чем сделать, – ответил он. – Мне нужно выплатить кучу студенческих долгов. А на этой неделе Кэролайн помахала морковкой перед моим носом. Сказала, что может сделать меня полноправным партнером, если расширит свою практику. Было бы совершенно безответственно с моей стороны отказаться от такой возможности после всего, что я сделал ради этой карьеры.

Я глотнула еще воды.

– Понимаю. Она высокого мнения о тебе.

Он пожал плечами, как будто не знал почему.

Я осознала, что он очень скромный, и эта его черта мне нравилась. Он не был похож на высокомерных молодых людей из моего круга. От этого я еще сильнее хотела ему помочь. Мне хотелось поднять Дина как можно выше, чтобы он оказался в свете солнца. Хотелось наполнить счастьем зиявшую в его душе дыру, которую, по-видимому, оставило трудное детство и давление на работе.

Разве не в этом истинный смысл любви? Стараться, чтобы человек, который тебе дорог, был счастлив? И если рядом с ним упала бомба – сделать все, что в твоих силах, чтобы ее обезвредить? Накрыть ее своим телом, если придется?

Так я понимала любовь. И мое чувство к Дину было чистым, глубоким и сильным. Каждой клеточкой своей души я верила в это чувство и в тот вечер в ресторане решила, что сделаю все возможное, лишь бы он был счастлив и остался в моей жизни навсегда.

Глава 22. Оливия. Нью-Йорк, 1986

– Отец хочет с тобой поговорить, – сказала она. Судя по ее голосу, это было срочно, что всерьез меня испугало.

– Что-то с Зигги?

– Нет, с Зигги все в порядке. Дело в другом.

– Хорошо, – осторожно сказала я, – буду через полчаса.

Поднимаясь на лифте на семнадцатый этаж в их пентхаус на Пятой авеню, я не могла избавиться от тошнотворного страха. Не знаю почему, но мне казалось, что я иду на виселицу. Возможно, потому, что со мной хотел поговорить отец, который обычно оставлял личные и воспитательные разговоры маме. Видимо, дело было серьезное.

Двери лифта открылись, и я подумала, не связано ли это с Дином. Честно говоря, я была удивлена, что им потребовалось столько времени, чтобы завести со мной откровенный разговор о нем. Они явно решили, что он недостаточно хорош для меня, после круиза на яхте. Они не сказали этого напрямую, но больше не изъявляли желания приглашать нас на ужин, а мама продолжала расспрашивать меня о Гэбриеле. Мне приходилось вымаливать каждое приглашение, которые они направляли Дину.

Я ненадолго остановилась, чтобы успокоиться, и наконец вошла. Мама уже ждала в холле.

– Я думала, ты никогда не придешь, – раздраженно сказала она. – Отец в таком состоянии…

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, передавая сумочку и свитер Марии, нашей экономке.

В этот момент Зигги выскочил из кухни, и я принялась гладить его, чесать за ушами и целовать в мохнатую мордочку. Я была благодарна ему за восторг, с которым он меня встретил. Это помогло мне набраться мужества.

– Он в библиотеке, – объяснила мама, не ответив на мой вопрос. – Пойдем, сама увидишь.

Собравшись с духом, я последовала за ней, Зигги бодро бежал позади нас. Мы прошли через гостиную, мимо главного обеденного зала и по длинной галерее. Дверь в библиотеку была закрыта, и мама легонько постучала. Когда мы вошли, отец поднялся со своего огромного кресла нам навстречу.

– Привет, папа, – сказала я, вновь начиная нервничать. Он был настоящим великаном, высоким и мощным, и я никогда не ощущала силу его устрашающего присутствия так сильно, как в тот момент, когда он сжал меня в медвежьих объятиях и поцеловал в макушку, как всегда делал.