Море Имен

А потом Летен покинул его, отобедав и заручившись обещанием получить код Предела чуть позже… но позже Алей уже не мог его отдать, не мог и не желал. Но главное — не мог. Он уже не видел его Предела. И до сих пор не мог увидеть, хотя усердно искал. Понятийная цепочка растянулась на сотни звеньев, но в ней не было ни единого звена, рассекавшего смысловую сеть.

«Я что-то упустил?» — спросил он.

Только что Металл ответил на этот вопрос коротким личным сообщением, которое всё ещё высвечивалось на мониторе Рябины: Алей упустил самое главное.

— Ничего не понимаю, — вслух подумал Алей, ложась грудью на край стола. — При чём тут папа?

И вернулось зрение визионера; загорелся позади глаз второй, сверхъестественный монитор. Но ничего сверхъестественного он не показывал, напротив, картина была самая привычная, самая мирная: пустая квартира Алея, тихий весенний день. Алей лежал на тахте, свернувшись в клубок под пледом — сейчас он видел себя со стороны. Только что ушли Поляна и Летен. На душе скребли кошки. Голова гудела от усталости и напряжения, руки и ноги колол озноб.

Кто-то шёл к подъезду от гаражей.

Шёл, и звук шагов казался знакомым, словно Алей уже прислушивался к нему тысячу раз. Никого не было во дворе, путник остановился у подъезда, и Алей готов был голову дать на отсечение, что он поднял глаза и посмотрел в окно — до боли знакомое, родное окно собственной квартиры…

— Папа? — оторопело проговорил Алей.

Потрясённый, он откинулся назад так, что ударился затылком о стену. Видение медленно, медленно меркло, но Алей уже не обращал внимания на тактильные и слуховые галлюцинации, прорезавшие тишину реальности.

Сомнений не оставалось.

В тот день, в тот час, лишь на минуту разминувшись с Летеном Истиным, к его подъезду подошёл папа.

«Но почему он не вошёл? — мысленно крикнул Алей. — Почему не позвонил?! Если он был там. Если он навещал меня, почему?..»

Потому что Ясень приходил по делу.

Внезапное осознание этого хлестнуло Алея точно кнутом. Он вскочил и заметался по кухне, кусая пальцы. У отца было какое-то дело, очень важное, важнее даже, чем возможность увидеть сына спустя десять лет.

Какое?

Ответ казался невероятным. В него не хотелось верить. Но альтернативы Алей не видел.

Целью отца был Воронов.

Почему? Как? Что понадобилось всесильному путешественнику Ясеню от красноярского бандита, пускай даже и с невероятным Пределом?

Алей рухнул на табурет.

«Я», — понял он.

Дело было в нём самом. Получалось, что Ясень знал о визите Воронова. Скорее всего, он знал, какие проблемы создал Алею этот визит. Папа любил Алея и всегда оберегал его, но как он мог защитить сына здесь? «Даже Вася его боится, — подумал Алей отстранённо, поглаживая кончиками пальцев тачпад ноутбука. — Папа может очень много чего. И что он сделал тогда?» Не без мрачной иронии Алей припомнил, что тогда папа, по всей вероятности, отправился планировать похищение младшего сына.

И всё-таки было что-то ещё.

Предел. Код Предела для Летена Воронова, который Алей так и не смог найти.

— Вот блик, — утомлённо проговорил Алей и провёл по лицу ладонью. — Не мытьём, так катаньем. Придётся заканчивать цепочку. Найду — пойму…

Сказав это, он раздражённо выдохнул.

Конечно, он планировал рано или поздно разобраться с этой задачей, но сейчас она казалась неактуальной. Сейчас нужно было выручать Иньку, а не искать рассечения семантических сетей среди тошнотворно-величественных военных парадов, манифестов, культов и монументов Летена. Но предельный поиск дал ясный и однозначный ответ: Алей не продвинется дальше, пока не покончит с кодом Воронова.

И он принялся за работу.

Тренированная память хранила все узловые значения, которые Алей уже нашёл. Он располагал временем, тишиной и доступом к интернету. Алей трудился не разгибаясь. Он падал в видения, точно с обрыва в бездну, и возвращался к действительности, даже не вздрагивая. Он запускал предельные поиски в два и в три потока, сплетал их интуитивно и логически, увязывал далёкие понятия через одно промежуточное, рылся в интернете и в собственной памяти. Он потерял счёт времени.

К пяти часам утра он понял, что цепочка вошла в кольцо.

Код был закончен.

И в этом коде, непривычно объёмном, заключавшем в себе несколько сотен понятий, не нашлось ни одного рассечения семантической сети.

Ни единого.

Глаза резало от перенапряжения. Алей выругался и плотно зажмурился, надавил пальцами на веки. Потом включил чайник. Ожидая, пока заскипит вода, он встал у окна и привычным движением прислонился лбом к холодному стеклу.

— Чертовщина, — пробормотал он и поёжился от звука собственного голоса, — чертовщина.

Что-то не клеилось.

Даже если бы Алей нарезал из реального кода фальшивую цепочку, он и то ввернул бы в неё одно или два рассечения. Иначе получалась не цепочка, а бессмысленная последовательность слов. Обычной бытовой интуиции хватило бы, чтобы распознать обман, а Летен не позволил бы себя обманывать… Но Алей искал честно, и он честно нашёл код взлома Предела, который в принципе не мог ничего взломать.

Как будто Предела у Воронова не было вовсе.