Море Имен

Это оказалось поразительно легко и просто. Не требовалось ни малейшего напряжения. Видеть тоннель было так же естественно, как видеть надетую на человеке одежду. Алей заморгал от неожиданности, зажмурился и разожмурился — всё осталось ясно, как было. Рябина Метелина Чалко, невролог в профсоюзной поликлинике, тридцать девять лет, трое сыновей — старшие близнецы Огонь и Пламень, младший Уголёк… Её Вселенная была Вселенной матери. За прожитые годы так велика стала мудрость Рябины, так укрепилось её сердце, что сама она уже незаметно становилась Якорем для тех, кто окружал её. Алей вспомнил, что мать — первый Якорь ребёнка. Всякий, кто попадал в поле силы Рябины, становился для неё дитятей — и Алей, в самом деле годившийся ей в сыновья, и могучие приятели Летена, и даже сам грозный Воронов, которого она любила и боялась. Тихо и покойно делалось им у материнской юбки, под материнской рукой.

Чтобы выйти за Предел и стать настоящим Якорем, администратором, подобным Полохову или даже могущественней его, Рябине не хватало осознанности и воли к власти.

А подтолкнуть её в нужном направлении было очень просто. Пугающе просто. Бросить несколько реплик: спросить, почему такая прекрасная и умная женщина похоронила себя, отказавшись от карьеры, развлечений и личного счастья, почему она живёт не своей жизнью, а только жизнями своих детей. Огонь и Пламень уже выросли, да и Уголёк не нуждается больше в ежеминутном присмотре. Что будет делать Рябина потом, когда они покинут гнездо?.. И грозой поднимутся мысль и понимание, мудрость не исчезнет, но обретёт мускулы устремлений, а власть с радостью подарят Рябине мужчины, которым с ней так тепло.

Алей поёжился. Напомнил себе, что никто не просил его взламывать этот Предел, и значит, нужно молчать.

— Как вы встретились? — спросила Рябина. Алей не сразу понял, что речь о Летене.

— Поляна познакомила. Поляна — это моя подруга, одноклассница, — поторопился объяснить он.

Рябина подняла прекрасные глаза, и он неуклюже, почти грубо выпалил:

— Вы знаете, что он женится?

Рябина помолчала.

— Знаю, — сказала она. — Слава Богу. Теперь будет спокойнее. Вы сказали — ваша одноклассница? Ей двадцать лет? — И она прибавила с тоской: — Господи, бедная девочка.

Алей едва не проговорился про Пределы и взломы. Вовремя прикусил язык. Этого Рябине не стоило знать. А самому ему не стоило напрашиваться на ответную откровенность, но он всё же сказал, чувствуя, как уши рдеют от острой неуместности вопроса:

— Рябина Метелина, почему вы не вышли за него замуж?

Ресницы Рябины дрогнули.

— Страшно, — коротко ответила она и встала. — Спокойной ночи, Алей Веселин. Будете утром кашу геркулесовую?

Алей покраснел до корней волос и что-то промямлил. Он понимал, что влез куда не надо. Но Рябина улыбнулась ему, как мать, кивнула и вышла, сказав из коридора:

— Гостевое полотенце — зелёное.

Вернувшись из ванной, Алей забрался в постель. Полежал немного, привстал, проверил, что проксидемон на месте: железная змея свернулась кольцом на тумбочке у изголовья. Алей покрутился с боку на бок на непривычном, слишком мягком диване и только успел подумать, что не сможет уснуть в чужой квартире, как провалился в глубокий сон.

…тихо текла вода смыслов в безмятежных берегах Старицы, и вечный полдень смотрел на неё из-за облаков. Зелёная лодка ждала у берега, привязанная к колышку грубой верёвкой. В лодке лежали вёсла. Но никто не слыхивал, чтобы в этой лодке куда-то плавали, хотя её воплощение в вещном мире, интернет-поисковик, принимало любого и отвечало любому… Алей спустился с обрыва и сел на брёвна рядом с Полоховым.

— Привет, — сказал Вася и ловко кинул камешек: раз-два-три-четыре блинчика проскакало по тёмной речной глади.

— Это сон или видение? — спросил Алей.

— Ни то, ни другое. Я тебя разбудил, но ты проснулся не в бодрствование, а в интерфейс. Я ненадолго.

Вася покосился на Алея насмешливым бледным глазом и прибавил:

— Судя по твоему кислому виду, успехи никакие.

Алей не обиделся, но всё же раздражённо фыркнул:

— Твой прокси меня достал.

— Он не мой, он свой собственный, — ответил Вася и снова уставился на реку. — Я предупреждал.

Алей поразмыслил.

— Осень сказала, что Старица — закольцованный мир, — вслух подумал он. — Но это, я так понимаю, только для тех, кто пользуется чит-кодом.

— Верно.

— А как из неё выйти?

Настал черёд Васи фыркать.

— Ты уже знаешь.

— Знаю, — согласился Алей и посмотрел на зелёные борта Ялика.

— Умный! — ёрнически восхитился Вася.

— Меня только один вопрос интересует, — сказал Алей. — Осень говорила, что воду Реки Имён нельзя трогать. А что будет, если в ней искупаться?

— Дурак! — не меняя интонации, резюмировал Полохов.

Алей вскинул брови. Он не смотрел на Васю, но чувствовал ход его мыслей. Понимать админа оказалось не сложнее, чем читать Мая или Рябину, да и устроен он был в чём-то проще. Но Вася тоже ощущал мысль Алея, и Вася оскалился, сузив диковатые глаза:

— Веди себя прилично. А то болтанку подцепишь.

— Болтанку? Это что? — и Алея осенило: — Слив лишней инфы?

— Она самая.