Мор

— Привет, дорогой! — Девушка избавилась от соломенной шляпки, обняла, прижалась всем телом, поцеловала. — Я по тебе скучала…

— Нисколько не сомневался, — отстранил я циркачку и оглядел скромно сидевшего в уголке Марка Бонифация Тарнье.

Без своего кожаного одеяния брат-экзорцист выглядел нескладным юнцом, чему немало способствовал выбранный им образ. Стрижка под горшок, гладко выбритые щеки, потертый сюртук с кожаными заплатами на локтях. Вышорканные брюки слишком коротки, обтрепавшиеся края штанин явно неоднократно подрезались и подшивались. На ладонях — чернильные пятна.

Писарь? Писарь.

— Присоединяйся, — позвал я Марка, старательно не смотревшего в сторону Берты, которая уселась на свободный стул и облокотилась на столешницу, намеренно выставляя напоказ оттянувшую легкую ткань платья грудь.

— Итак, предлагаю сразу перейти к делу. — Я и сам не без труда оторвал взгляд от глубокого выреза. — И главный вопрос на повестке дня: что вы тут пьете?

— Пиво, командир, — передвинул мне запотевшую глиняную кружку Валентин. — Местное винишко очень уж специфично на вкус…

— Это точно, — вздохнул я и отхлебнул отдававшего легкой горчинкой напитка. — Что ж, могло быть и хуже.

— Вы особо не налегайте, — предупредил Гуго. — На жаре хмель в голову моментально дает.

— А у тебя там что? — заинтересовался я содержимым стоявшего на столе кувшина.

— Родниковая вода, лед и пара выдавленных лимонов, — ответил седовласый фокусник, разливая странное пойло по стаканам себе, Берте и Марку.

— Не слушайте его, командир, — махнул рукой Дрозд. — Родниковая вода дороже пива выходит! А обычную пить нельзя — мигом пронесет.

— Да уж понятно, — фыркнул я, приложился к кружке и потребовал: — Ладно, рассказывайте!

— Нечего пока особо рассказывать, — пожал плечами Гуго. — Просто чудо, что вообще удалось хоть что-то разнюхать.

— Не прибедняйся.

— Он и не прибедняется, — сверкнул золотым зубом Валентин. — Зацепочку я отыскал.

— Ага, конечно! — сразу полез в бутылку фокусник. — А кто тебе про Трехпалого рассказал?

— Рассказал и забыл. Дальше копать не стал? Не стал.

— Да ты…

— Хватит! — хлопнул я ладонью по столу. — К делу!

— Вот-вот! Пиписьками в уборной мериться будете, — поддержала меня Берта и кинула воинственно топорщившему усы Дрозду апельсин: — Лучше почисти…

Тот по кругу надрезал оранжевый плод, подцепил пальцами толстую кожуру и ловко снял ее, не испачкав ладони сладким соком.

— Знаешь, Валентин, а ведь ты единственный тут с оружием, — заметил я.

— Ерунда! — отмахнулся усач. — Морячки без ножей не ходят. Сейчас отсыпаются просто. Вечером гулять начинают.

— И насколько это законно?

— За клинок длиннее ладони — за ушко и на солнышко, — ухмыльнулся Дрозд. — Но за меня не переживайте. С окружным бейлифом мы с недавних пор лепшие дружочки, а в городе нож на виду не ношу.

— Ясно. Так что там за Трехпалый? Кто таков?

Возникла небольшая заминка, Гуго бросил на Валентина быстрый взгляд и с недовольным видом пробурчал:

— Чего молчишь? Рассказывай…

Усач встал из-за стола и, опершись на ограждение веранды, принялся разглядывать открывавшийся с холма вид. Дома, дома, дома. Белые, выгоревшие на солнце стены, во дворах — зеленые пятна апельсиновых и оливковых деревьев, кое-где проглядывала пыльная дорога, серой змеей тянувшаяся вниз по склону. Дальше — город. Но там жарко, раскаленный воздух поднимается искажающим перспективу маревом, туда смотреть не хотелось.

— Ну? — поторопил я подручного и вытер выступивший на лице пот.

— Иоанн Ксис по прозвищу Трехпалый, — начал рассказ стряхнувший задумчивость Валентин, — в молодости завербовался в военный флот, где и лишился мизинца и безымянного пальца левой руки. Как поговаривают, случилось это вовсе не в бою, а из-за вороватого характера. Скопив денег, он купил шхуну и в силу все той же жуликоватости начал возить контрабанду. Этим и занимался ни шатко ни валко последние годы, а с весны резко пошел в гору. Завел знакомство с секретарем таможенной коллегии и бейлифом портового округа, купил дом на холме, начал поговаривать о покупке второго судна…

— И это все? — перебил я сделавшего паузу усача. — Нет ничего более конкретного?

— Есть, почему нет? — обернулся к нам Дрозд. — Все лето шхуна Ксиса выходила в море за два дня до отправления наших кораблей с Дивного.

— Это точная информация?

— Мы проверили портовые записи, — подтвердил Гуго. — Да и обратили на него внимание не просто так. Валентин…

— Декаду назад в кабаке зарезали работавшего на Ксиса парнишку, — кивнул усач. — Зарезали после того, как юнец перебрал и начал трепаться о том, как они теперь гребут золотишко. По слухам, и о бочонках в море сболтнул. Считаешь, командир, это простое совпадение?

— Нет, не считаю, — покачал я головой. — Надеюсь, вашего Трехпалого не зарезали?

— Живехонек, — рассмеялся Валентин. — Только пьет без просыха. Переживает.

— Из-за простого работника?

— Говорят, они были близки, — пояснил Гуго и многозначительно добавил: — Очень близки.

— Ладно, неважно, — хлопнул я ладонью по столу. — Жена, дети, любовница есть у Ксиса?

— Один аки перст.

— А найти его где можно?