Мор

Впрочем, иногда случаются счастливые исключения. Бывает, что весь путь ты спокойно валяешься в гамаке, пока торговое судно идет из Акраи в Ораж-на-Рее, и всех забот — не выпустить из рук леер, справляя естественные надобности в беспокойное море. Да только, если где прибудет, в другом месте обязательно убудет, поэтому не приходилось удивляться тому, что от нынешнего поручения несло откровенно тошнотворным душком. Даже по моим меркам — тошнотворным, а это говорило о многом.

Но работа есть работа. Стиснул зубы и вперед. Какие варианты?

Я закрыл глаза и начал в очередной раз вспоминать подробности разговора с Малькольмом Паре. Скрипели доски, гулко разносились по трюму шлепки бивших в борта волн, качался гамак, а сам я будто вернулся в Акраю. В голове каждое слово, каждая интонация, каждый жест.

В тот раз Малькольм Паре пригласил меня в свой рабочий кабинет на верхнем этаже принадлежавшего королевской Тайной службе здания в самом центре Акраи. Несмотря на удачное расположение, большинство служебных помещений выходило окнами на задворки, и лишь высокое начальство имело возможность созерцать более-менее приличный вид.

Правда, думаю, они этой привилегией особо не злоупотребляли — бездельников Малькольм не терпел даже среди ближайшего окружения.

— Приветствую, Себастьян! — радушно улыбнулся Паре, пожал руку и указал на стоявшие наособицу в углу кабинета кресла. — Присаживайся.

Сам достал из буфета хрустальный графин и начал наполнять вином бокалы, а я окинул мимолетным взглядом обстановку и отошел к окну. Полюбовался на залитые солнечным светом крыши и уселся в кресло.

Зачем вызвали — непонятно. Никаких зацепок.

— Твое здоровье. — Малькольм передал мне бокал, легонько стукнулся своим и, пригубив рубинового цвета напиток, уселся в соседнее кресло. — Надеюсь, оно тебя не беспокоит?

— Уже лучше, благодарю. — Лето в Норвейме оставило на моей шкуре пару новых шрамов, но все могло обернуться куда хуже. Безымянной могилой на обочине, к примеру, или даже костром. — Отменное вино.

— Его Преосвященство распорядился выделить из монастырских погребов.

— Отменное вино, отменное, — повторил я.

— Думаю, ты не отказался бы сейчас от небольшого отдыха? — неожиданно спросил Малькольм.

— С удовольствием обменял бы отдых на пару минут общения со сволочью, сдавшей нас Святому сыску. Так и не выяснили, кто это был?

— Выясняем, — ответил Малькольм и усмехнулся. — Впрочем, если посудить, на обмен у тебя ничего нет.

— Куда опять? — обреченно вздохнул я, сразу сообразив, что отдыха не видать как собственных ушей.

— Что у тебя с кистью?

Я с трудом разжал вцепившиеся в резной под локотник пальцы левой руки и стиснул их в кулак. Мизинец повиновался с трудом, но раньше он и вовсе почти не сгибался. Впрочем, невелика плата за спасение из лап норвеймских коллег.

— Уже лучше. Гораздо лучше. — Я выудил из кошеля два увесистых медных шара и принялся катать их в кулаке. — Главное, не забывать о тренировках.

— Вот, не забывай, — кивнул Малькольм Паре и допил вино, но вновь наполнять бокал не стал. — А лежит нынче твоя дорога в Драгарн. — Паре глянул на мою кислую физиономию и спросил: — Не удивлен?

— В Лансе меня приговорили к четвертованию. В Норвейме — к сожжению на медленном огне. — Я вновь вздохнул и отставил бокал на столик. — Похоже, подошла очередь Драгарна. Слышал, у них там колесование в почете.

— Откуда такой пессимизм?

— Найдите того, кто сдал меня Святому сыску. Не хочу опять провалить задание, еще не успев толком к нему приступить!

— Найдем, — как-то очень уж легкомысленно отмахнулся Малькольм. — Да ты не переживай, нынешнее дело носит исключительно внутренний характер. Я бы скорее отнес его к урегулированию торговых споров.

— При чем тогда Драгарн?

— Мы ухватились за кончик нити, и она привела нас в Ораж-на-Рее. Туда ты и отправишься. Отыщешь кое-кого и убедишь в необходимости наладить с нами взаимовыгодное сотрудничество.

— Рассказывайте, — попросил я, впервые ощутив, что за недосказанностью главы Тайной службы скрывается нечто весьма и весьма неприятное.

Малькольм Паре загадочно улыбнулся и спросил:

— Тебе что-нибудь говорят такие названия, как «шорох», «желтая пыль» или «сладкий сон»?

— Похоже, за время моего отсутствия в Акрае появилась новая дурь?

— Так и есть. Зелье оказалось на удивление забористым, и на него перешли многие опиумные курильщики.

— Столь многие, что это стало проблемой?

— Все только начинается, — помрачнел Малькольм. — И, поскольку привыкание наступает после второго-третьего употребления, в самом скором времени процесс уподобится лавине. Этого необходимо избежать. Примерно каждый четвертый умирает в течение месяца, остальные спускают все свои сбережения на очередную дозу. Когда деньги кончаются, влезают в долги, начинают воровать и грабить. Некоторые, знаешь ли, пытаются продать собственных детей, и кое-кому это даже удается.

— А почему это волнует вас? Пусть у Ланье голова болит. Как ни крути, дурман — это забота надзорной коллегии.