Мор

Мор смотрит на темный горизонт, цокает языком, и мы снова отправляемся в трудный путь.

– Как долго ты собираешься держать меня в плену?

Нелепый и смешной вопрос, учитывая, как все перепуталось в наших отношениях.

Мор молчит.

Взглянув на него, вижу, что и он смотрит на меня ввалившимися глазами.

– Пока я не выполню свою задачу, мы будем вместе.

Звучит очень просто. Но на самом деле это огромная, почти непредставимая задача. Объехать весь мир на коне и смотреть, смотреть, как миллионы людей умирают от неизлечимой болезни. Сколько времени на это уйдет? Сколько еще умирающих я увижу, пока не сойду с ума? Сколько раз сама окажусь на волосок от гибели?

Это просто невыносимо.

– Значит, это кругосветное путешествие?

– Да, – кажется, он доволен.

Я умру.

Не от руки Мора, скорее всего. Но где-то, в каком-нибудь городке найдется человек, который сумеет довести до конца то, что не удалось Нику.

Так и планировалось с самого начала, Сара. С того самого момента, как ты вытянула горелую спичку, тебе было ясно, что ты – ходячий мертвец. И нечего теперь себя жалеть.

Хотя, конечно, мое затянувшееся существование тяготит меня почти так же, как и неизбежная смерть.

В темноте я изучаю его лицо.

– Почему из всех людей, которые выступили против тебя, ты выбрал именно меня?

Он долго молчит. Слишком долго. И я уже думаю, что не дождусь ответа. И хочу отвернуться от него, когда он все же отвечает.

– Я почувствовал руку Бога, который велел мне пощадить тебя.

Ничего себе. Я-то приготовилась услышать историю о том, как он хотел сделать из меня пример, чтоб другим неповадно было. Но такое…

Бог повелел ему пощадить меня. И я не знаю, как к этому относиться.

Мор хмурится.

– Я думал… что пришел в этот мир как орудие Его гнева, чтобы вершить Его суд, но в ту ночь, и в каждую последующую я задаю себе вопрос…

Я жду, пока он закончит фразу, но на этот раз молчание так затягивается, что я понимаю: больше ничего не услышу. Он и так наговорил намного больше, чем бывало раньше, так что спасибо и на том.

– Бог – он какой? – спрашиваю я.

– Я не могу обсуждать эту тему с людьми.

Конечно, кто бы сомневался.

– Ну, тогда можешь хоть сказать, каково это? – не отстаю я.

– Каково что? – Мор меняет положение, и держит меня, обхватив мою руку, и круговыми движениями водит по ней большим пальцем.

– Ну, я не знаю – смерть. Что там – по ту сторону, – я взмахиваю рукой, пытаясь поймать снежинку.

– Проще объяснить слепому, что видит зрячий, – отвечает Мор. – По описанию понять этого невозможно, это нужно пережить.

Какой прок от всадника, если он неспособен ответить ни на один из дурацких вопросов?

Я снова опускаю руку на колено.

– Можешь хотя бы сказать, есть у людей душа или нет?

– Конечно, у людей есть души, Сара, – в его голосе слышится улыбка. – Если бы не это, меня бы здесь не было.

Рука Мора возвращается на свое привычное место – обхватывает мою талию. Так мне видно кольцо с круглым темным камнем, которое он носит на указательном пальце.

Уже не в первый раз я понимаю, что в этом человеке есть масса всего, о чем я совершенно не догадываюсь, несмотря на то, что целуюсь с ним, сплю бок о бок, живу и путешествую с ним рядом.

Очень бережно я провожу рукой по кольцу. Его пальцы сгибаются, отвечая на прикосновение.

– Расскажи мне о своей жизни, – прошу я рассеянно, все еще сосредоточившись на кольце и руке.

– Что в ней такого, чтобы рассказывать? – слышится за спиной голос Мора.

– Откуда мне знать. Расскажи, что ты помнишь, – что угодно, только бы узнать его поближе, чтобы это был он, а не просто какой-то безликий потусторонний всадник.

– Мои воспоминания тебя встревожат, – коротко говорит он.

Сильнее, чем моя реальность, где люди умирают мучительной, мученической смертью?

– Все равно расскажи, я хочу послушать.

Мор тяжело вздыхает. Не знаю, как он умудряется это делать, но в воздухе ясно, будто нарисованное, повисает его нежелание.

– Что ты хочешь узнать? Рассказать тебе о первых городах смертных? Я бодрствовал тогда и помню, как мое внимание привлекли их попытки возвысить себя над прочими созданиями. Я видел, как они отводили воду из рек и сажали первые растения. Я смотрел, как они строят простые дома и приручают диких зверей. Признаюсь, я был поражен, увидев, как человек превращает природу во что-то благодатное, в нечто, что он может использовать.

Потом появились деревни и города, цари и законы. Мир развивался быстрее, когда человек строил, создавал, обновлял и завоевывал. Я был в мире до этого и во все времена после.

Я стоял на древних базарах, ходил по центральным улицам городов, задерживался в замках, переулках, словом, везде. Я останавливался в тысячах разных домов, целовал в лоб несчетное число смертных и ложился в их постели.

Я приходил на землю, и прикасался, и мир познавал ужас.

Господи Иисусе.