Монстр в отражении

Сейчас темно, в небе светит луна, но и ее не видно из-за туч. На фоне отблесков озера его кожа кажется почти черной, но тоже с бликами от луны. Глаза тоже черные, но в них горят яркие искорки, самых разных цветов, некоторых я никогда не видела. Моё сердце стучит в ушах, но не от неожиданного купания или гнева. Я просто не знаю, что мне делать. Чувства говорят одно, разум другое, а хочется вообще третье. На двух стульях не усидишь, а тем более на трех – надо выбирать.

Сжимаю зубы, опускаю взгляд – выбрала. Иду по дну мимо него, не смотря даже в его сторону. Он стоит на месте. Не двигается, только закрывает глаза. Моя рука почти коснулась его под водой, когда обхожу его. Направлюсь к берегу. Делаю ещё шаг, мне, кажется, сейчас повернётся и схватит меня, но он не двигается, а я стою не обремененная его тяжелым взглядом.

То, что я хочу, так близко, только обернись и протяни руку. Закрываю глаза, разум подсказывает нужно помнить о долге, о сестрах. Сердце говорит, что потом будет невыносимо больно, ошибку совершать нельзя.

Я поворачиваюсь под тихий всплеск воды в озере. Он тоже поворачивается ко мне лицом и просто смотрит тем взглядом, от которого у меня дрожат коленки. Понимаю – мне никогда не научиться этому взгляду, я не смогу им пугать окружающих, но мне и не надо. И ему не надо больше пугать меня так, я больше не боюсь.

Всплеск воды, я подошла ближе. Опираюсь руками об его грудь, встаю на носки и, прикрыв глаза, целую.

Прохладные, но сильные руки обнимают меня, даже не заставив вздрогнуть. Они дарят мне защиту и тепло, так что, кажется, я ощущаю у себя за спиной крылья. Он целует меня в ответ, и мои крылья словно расправляются и дают мне силу обнять его. Но предательские слёзы текут по моим щекам. Я понимаю, как это неправильно и плохо, но уже не могу остановиться.

И меня останавливают.

Рука взрывается от боли, такой сильной, что я не могу ее скрыть. Вскрикиваю ему в губы, хватаясь за руку и зажимая метку Настасьи рукой. Он пытается удержать меня, посмотреть, что со мной. Почему-то переходит на свой язык и говорит сбивчиво, будто бы волнуется за меня.

– Не прикасайся ко мне! – кричу в истерике, отбиваясь от него, когда у него почти получилось ее увидеть.

Он остановился резко, мне больно на него смотреть, я заставляю себя развернуться и быстро выбраться на берег. Словно пьяная от боли или от того, что только что натворила с монстром, петляю, добравшись до костра. Нет, здесь оставаться нельзя. Айне обеспокоенно встает. Я не могу от нее скрыть как мне больно, делаю над собой усилие и машу ей, чтобы садилась.

– Я в кустики, – кричу, прежде чем побежать из последних сил в лес.

Не знаю, сколько успела пробежать, прежде чем свалиться на колени перед каким-то деревом. Рука горит огнем, никогда раньше метка не болела так сильно. Ее даже видно под кожей, красная отметина в виде руны, точно кто-то раскалённым металлом выжег ее. Чувство такое, будто мне действительно ее выжгли, причем и сейчас продолжают.

– Любава, ты жива? – слышу голос Настасьи, и боль уступает место удивлению.

Глава 8. Две Луны

Чёрт! Черт! Чёрт! Что мне делать? Почему все так не вовремя? Из-за боли в голове такая каша, не могу сосредоточиться. Зажимаю запястье, припав к земле, и тяжело дышу. С трудом понимаю, что здесь происходит. Почему я слышу голос Настасьи? Она же умерла, точнее ее должны были убить после этого глупого покушения на их короля. Как так получилось, что, идя на верную гибель, на убийства, мы обе остались живы? Не моГу Решить: отвечать ей или нет, так что сжимаю с силой зубы, чтобы не издать и звука. Может, если все будут считать, что я умерла вместе с монстром в том черном колодце, то никто не станет трогать сестер?

Действительно, я же вроде бы выполнила задание, по крайней мере, все так думают дома. Монстр никак не мог уведомить своих о том, что жив и здоров, так что они не знают, что мы живы.

Или он мог? Я же до сих пор не знаю, где он шлялся, когда я делала операцию девочке. Да я вообще ничего не знаю о нем! Кто его родители? Кто он сам? Что у него в голове и в мыслях? Тем не менее, поддавшись странному порыву, я поцеловала его. Папа бы сказал, что я чуть честь не отдала незнакомцу и, возможно, впервые с ним согласна. Не понимаю, чем я думала, когда поступала так.

Я просто хотела… его. На мгновение мне показалось что то, что между нами – настоящее, а не всего лишь игра.

Он же враг, Любава! Очнись!

Хватаюсь руками за голову, взъерошиваю мокрые волосы и громко чихаю. Так и простудиться снова можно и на самом деле помереть. Замираю от осознания, что Настасья могла слышать мой чих. Чёрт, как эту связь выключить? Лучше, пока я не выберусь отсюда, чтоб никто не знал, что жива и что провалила задание. Зажимаю нос ладонью, чувствуя, как боль в запястье постепенно исчезает. Мне надо немного подождать и помолчать, чтобы они решили, что я и на самом деле мертва. Моя и монстра мнимые смерти – это все, что я сейчас могу сделать для своей семьи. Надо чуть-чуть потерпеть боль и тихо здесь посидеть.