Монстр. Маленький изобретатель

Он выронил клинок, ощутив резкую боль в ране на повреждённой руке. Маленькие детские зубки со всей силы впились в мясо, так глубоко, что лишь пару раз встряхнув рукой, парень смог освободиться. А продолжать сражение у него уже не осталось возможности: клинок мужчины вошёл ему ровно промеж глаз. В пару оставшихся оборванцев из темноты прилетели арбалетные болты. На улице снова осталось лишь два живых человека.

– Молодец! – мужчина присел рядом с девочкой и помог ей подняться. – Именно так! Сила не приходит сама, её нужно захотеть!

Однако, его не слушали.

Маленькая Айниталия, дочка самого влиятельного человека на континенте, уставилась в одну точку, и все слова отца были для неё сейчас лишь бессмысленным шумом. Всё её внимание было приковано к собственным губам. Раньше она никогда особенно не обращала на них внимания, но они вдруг стали какими-то не такими. Другой вкус… вкус грязи, налипшей на руки жителя чертогов, солёный привкус его пота, а ещё… железный привкус его крови. Крови человека, что сейчас лежал мёртвый у её ног.

В тишине и темноте пустой улицы раздался оглушительный детский визг, переполненный болью и безумием. А потом Айна потеряла сознание.

Глава 13

– Могу я войти? – в дверь лаборатории аккуратно постучали. Голос заставил Лаза вздрогнуть.

– Да, Дамия, заходи.

Они не виделись больше полугода. После того случая в королевском дворце мальчик отказался от учителя, няни, двух личных служанок, в общем всех, кто окружал его помимо семьи. Этому решению почти никто не сопротивлялся. Родители были дико перепуганы: Фелиция, когда думала, что сын спит и не слышит её, тихо плакала у его кровати, Санктус как-то резко утратил свою чуть детскую наивность, стал серьёзней и тише. И они были готовы исполнить всё, что бы их ребёнок не попросил. Чем Лаз и воспользовался, сравнительно легко организовав себе полную изоляцию.

Отчасти это было продиктовано разговором с Торусом, который теперь смотрел на своего внука словно на привидение, снова и снова напоминая о данной им клятве. Дед явно считал мальчика злым духом или чем-то подобным, и только это обещание удерживало его от принятия немедленных мер. Так что Лаз не хотел, чтобы старик вдруг решил, что он хочет сделать другим людям больно.

С другой стороны, он хотел поставить себя в максимально сложные условия. Чтобы у него не осталось иного выбора, кроме как учиться использовать магию. Его цель была предельно проста, но от того не менее сложна: научиться воспроизводить телекинезом всё то, что человек делал руками. Чистить зубы, писать, есть, одеваться… в отличие от управления «лапкой» такие задачи требовали одновременного применения сразу множества телекинетических векторов, что не было возможно без идеального, почти подсознательного контроля магии. И он понимал: если рядом постоянно будут люди, готовые помочь, покормить с ложечки, застегнуть пуговицы – его самообучение пойдёт куда медленнее, чем нужно.

А ещё Лаз отчасти соглашался с Торусом. И искренне переживал за то, что произошедшее может повториться. Пусть не с таким размахом, пусть причиной будет нечто куда более мелкое: пролитый служанкой ему на брюки чай, нечаянно сломанная Дамией модель, попытка сестры Таракис снова пощекотать ему живот, хотя он уже не одну сотню раз говорил этой женщине, чтобы она прекратила… Может, это не приведёт ни к чему страшнее синяка, но после Лаз уже точно не сможет себя оправдывать. Ни перед Торусом, ни перед собой.

Поэтому после выписки из больницы – всю осень, зиму и часть весны, он провёл в почти полном одиночестве, встречая домашних только за столом. Родители и Лани часто к нему заходили, и им он всегда был рад, но в остальном Лаз старался отрезать себя от людей. Хотя бы до тех пор, пока не научится контролировать свои силы.

Но сейчас, когда его бывший учитель сам пришёл к нему, мальчик, конечно, не мог ей отказать.

* * *

Дамия вообще-то не была в восторге от этого визита. Гордую по натуре женщину оскорбило то, что её просто выгнали без лишних слов и обсуждений. Она знала, что решение принял Лаз, и знала, что слова этого странного ребёнка всегда стоит воспринимать серьёзно. Но всё равно, контракт она подписывала не с ним, а с его родителями. И когда ей пришло письмо из дома Морфеев, Дамия всерьёз подумывала о том, чтобы просто сжечь квадратик бумаги, даже не открывая.

Однако, она провела в этом доме почти три года, и воспоминания победили гордыню – письмо она-таки прочла. А дочитав, бросила все дела и знакомой дорогой отправилась в дом семьи Лаза.