Монстр. Маленький изобретатель

– Н-ну ладно. Т-ттебе зд-д-здесь нр-нравится? – к счастью, Лаз, похоже, не обратил на слёзы большого внимания. Проехав между женщинами, он остановился посреди свободного пространства и картинно раскинул руки.

– Очень нравится. Ты ведь мне всё тут покажешь?

– К-кконеч-чч-чно! См-ммот-тр-три…

* * *

– Дорогой, а ты знал, что разные материалы по-разному реагируют на магию? К примеру, бронза… – вечером, когда чета Морфеев уже лежала в постели и Санктус только-только принялся за чтение книги, которую недавно откопал в закромах отца, Фелиция неожиданно начала разговор на совершенно новую тему.

Её руки ни на секунду не останавливались, с несколько раздражающим звуком втирая друг в друга один из множества кремов, но при этом она умудрялась вываливать на мужа горы странной и непонятно откуда взявшейся информации. Наконец, книжка была отложена на прикроватную тумбу: Санктус окончательно потерял строчку, на которой читал, и перевёл на Фелицию недоумевающий взгляд.

– Что происходит? Я словно переместился на три месяца назад, только тогда всё это мне говорил мой сын. Он тебя заразил, что ли? Вроде была самой ярой противницей всего этого – и вот на тебе.

– Ох, да, я же не сказала, – ничуть не снижая оборотов, Фелиция переключилась со способов закалки металлов на новую тему. – Я сегодня ходила в его лабораторию на, скажем так, экскурсию. Великий свет, ты бы его видел! Чувствую себя полной дурой, что запрещала ему этим заниматься. Наш сын просто светился от счастья! И знаешь, даже заикаться он стал гораздо меньше! Это всё точно идёт ему на пользу.

– И не ему одному, – усмехнувшись про себя энтузиазму жены, Санктус сполз под одеяло.

– О чём ты?

– Дамия. Она последнее время тоже светится.

– Значит, ты тоже заметил? – закончив ежевечерний ритуал с втиранием крема, Фелиция тоже опустила голову на подушку. – Мне кажется, что общение с Лазом как-то компенсирует, что ли, то время, что она потеряла со своим ребёнком.

– Согласен. Тесть был прав, порекомендовав её.

– Когда ты уже прекратишь называть моего папу «тестем»? – наморщенный женский носик развернулся в сторону мужа.

– А как называть? Папой? Бред. Торус? Он – старший офицер армии, не дорос я называть его по имени. Да и он сам никаких претензий к такому обращению не имеет, специально спрашивал, – несколько крупноватый мужской нос обратился на своего оппонента.

– Ну не знаю… мне странно, когда ты его так называешь.

– Не зацикливайся на этом, дорогая. Лучше расскажи мне ещё что-нибудь про твою сегодняшнюю экскурсию. Ты очень сексуально говоришь: «плавка стали».

– Что, серьёзно?

– Никогда не был так серьёзен.

– Ну, ладно. Плавка стали…

– Ох! В самое сердце!

– Дурак!

– Сама такого выбрала, теперь страдай.

– Хочешь, чтобы я страдала?

– Как тебе сказать… ну, у меня есть пара идей, как сделать страдания невероятно приятными.

– Дурак и извращенец, к тому же. И почему я за тебя вышла?

– Сам не знаю. Иди уже сюда…

Глава 7

День рождения в Кристории – праздник особый.

Официальная религия страны – церковь Великого Света, утверждала, что в годовщину появления человека в этом мире, его душа ненадолго объединялась с самой сущностью вселенной, подпитывая именинника силами и давая настрой на весь следующий год. А потому этот праздник следовало проводить как можно более весело и ярко, чтобы именно такой была твоя жизнь до следующего дня рождения.

Также очень большую роль играла в этих празднованиях цифра три. Круглые даты, вроде десяти или пятидесяти лет тут не играли такой большой роли, как на Земле, а вот третий, шестой, девятый и все последующие кратные трём даты считались очень важными. По древнему верованию, именно каждые третьи именины совпадали с полным обновлением человеческой души.

В связи с этим неудивительным становился тот факт, что к двадцать седьмому дню рождения Фелиции в доме Морфеев начали готовиться почти за два месяца. Торус даже на время забросил свою мастерскую в здании гвардии, мечась по городу в поисках правильных цветов, правильного торта, правильных музыкантов…

Конечно, Лаз тоже не мог не готовиться к празднику. Свои дни рождения он не особо жаловал, но праздник был у его мамы, так что вопрос стоял совершенно иной. А именно: что сделать такого, чтобы поразить её?

И ответ пришёл как-то сам собой. А точнее, с диким звоном влетел в окно лаборатории, разбив стекло, разметав схемы и чертежи по полу и дико перепугав Лаза и Дамию, в тот момент сосредоточенно уставившихся на сложную деревянную модель трёхступенчатой передачи. Только отойдя от шока, они смогли рассмотреть незваного гостя. Большая чёрная птица, истошно клекоча, металась по помещению, разбрызгивая повсюду кровь и перья. Было похоже, что на окружающий мир она не обращала никакого внимания, потому как почти сразу была поймана Дамией и уже почти выкинута на улицу. К счастью для птицы, Лаз оказался чуть более милосердным, чем его старшая подруга.

– П-пподожди! Оставь её, – в ответ на недоумевающий взгляд женщины мальчик сказал лишь: – Она кк-красивая.