Моногамист

И это не стало исключением. В «Париже» между нами состоялся разговор — самая нелепая беседа в моей жизни, где мы, двое близких людей, играли придуманные самими же роли, одевшись в ледяные панцири, закрывшись на все возможные замки, пытаясь уловить в тоне, интонации и мимике друг друга хоть какой-то намёк на жизнь, ухватиться и понять, что же у нас обоих на уме?

Тот разговор — самая грандиозная ошибка, которую мы совершили, не почувствовав друг друга, не заметив бездну отчаяния, у каждого свою собственную и по известным только ему одному причинам. А ведь мы могли помочь тогда друг другу… И тогда река нашей, одной на двоих, жизни потекла бы по совсем иному руслу, в той же самой тихой и уютной долине, какая ласково приютила её в последние три года… Но нет, мы не услышали друг друга в тот злополучный день, и нас разорвало на два раздельных горных, смертельно опасных потока…

— Ты изменилась.

— Ты изменил меня.

— Я не хотел этого.

— Никто не хочет, некоторые вещи происходят сами собой.

— Это верно.

Спустя время Лера бросает в меня чудовищную в своём содержании фразу:

— На самом деле всё изменилось и пришло время, я думаю, менять правила игры.

Чёрт, она всё же решила уйти от меня. Не простила! Не может жить с убийцей! И разве я вправе винить её?

— О чём ты?

— Ты знаешь, о чём.

Но я до конца не верю, и хочу услышать от неё чёткое: «Пошёл к чёрту!». Или хотя бы узнать её видение ситуации:

— Почему?

— Мы уже озвучили это: всё изменилось.

Но я всё ещё не сдаюсь, сердце надрывается, неужели она не понимает, что, бросив меня в такой беде, она убьёт меня? Где же её проницательность? Где её огромное сердце? Да, я ошибся, да, умерли люди, но она нужна мне сейчас, как никогда — кто я без моей семьи? Снова одинокий мальчик на дороге, онемевший от своего горя?

Я не сдаюсь, сдирая ногти, я цепляюсь окровавленными пальцами за стенки колодца смерти, в который она меня уже бросила:

— Я не позволю!

Но она жестока:

— Боюсь, я не вижу надобности спрашивать.

Но ведь у меня же есть моя дочь, мой родной человек:

— А Лурдес?

— Конечно, она будет с матерью, ты же знаешь.

— Ошибаешься.

— Детям с матерями лучше.

Господи, только не забирай у меня ребёнка, прошу, оставь мне хоть кого-нибудь, я не могу один, Лера, я не выживу:

— Не в нашем случае.

— Мне ничего не нужно. Я заберу только дочь.

— Я не отдам.

— Это бесчеловечно.

— А ты сама человечно поступаешь?

— Это не мой вариант.

Я не ожидал такого ответа от жены, от любимой женщины, от той, кому отдал всё, что у меня было, она ведь знала и знает, что моя семья — всё для меня, что без семьи я ничто, я растворяюсь в пороках, меня раздирают люди на куски, на части — каждый стремится оторвать что-нибудь лично для себя, меня разносит как пепел…

Злоба застилает мой разум, и я бросаю ей фразу, подписавшую приговор нам обоим:

— Бери, что хочешь, дочь не получишь!

В тот же день сижу в зале суда уже мёртвый, и мне всё равно, что скажет судья — у меня больше нет чувств, я умер внутри. Опять. В третий раз в своей жизни. Я не реагирую на увещевания адвоката вести себя живее, изображать печаль по поводу случившейся трагедии с погибшими людьми, я не слышу, чего он хочет от меня, не понимаю судебного эксперта, представляющего результаты собственной проверки, совпавшие с данными независимого экспертного бюро, мне безразлично, что причина аварии — тупое и нелепое воровство подрядчика, что Джейкоб подставил меня, что судья снимает с меня обвинения, но обязывает мою компанию выплатить огромные суммы семьям погибших.

Все мои мысли в кафе «Париж», мой полуживой мозг пытается переосмыслить нашу беседу, и в какой-то момент я понимаю, что Лера не тот человек, который бросает в беде, что даже осуждая, она никогда бы не ушла, по крайней мере, пока я в таком отчаянном состоянии. Я понял, что ошибся, что она неспособна совершить подобное предательство. Это была бы не Лера, не моя Лера! Есть какая то иная причина, и я о ней не знаю…

И вот случается такое, что мозг внезапно осеняется разумным осознанием: я должен срочно выяснить, что это за причина!

Выхожу из зала суда, мой адвокат в ужасе сообщает судье, что мне стало плохо, но мне наплевать, я уже набираю сотовый номер своей жены, но в ответ слышу только гудки. Я звоню ещё, ещё и ещё: в ответ тишина и электронный голос, предлагающий оставить голосовое сообщение. Я оставляю: прошу Леру срочно перезвонить и поговорить со мной.

Вылетаю в Сиэтл с чувством, словно кто-то высасывает мне душу, и я быстро теряю физические силы, способность думать, соображать, видеть, дышать, да и просто жить.

Глава 54. Когда социальная сеть убивает твоё будущее

Thomas Newman Brothers