Моногамия

Влетаю в спальню, сажусь на кровать и лихорадочно обдумываю план побега. Через пару минут появляется Алекс, его всё таки задержала Мерседес. Зачем? В эту секунду мне уже наплевать. Он запрыгивает на кровать, хватает меня и начинает жадно целовать, я резко и достаточно грубо отталкиваю его:

- Проблемы сексом не решают, Алекс!

- Не решают! – соглашается он. – Но я только сейчас немного полюблю тебя, а потом займёмся проблемами!

Я вырываюсь, вскакиваю, хватаю свою дорожную сумку, кидаю в неё свои не столь многочисленные вещи. Кажется, только в этот момент до него доходит вся серьёзность ситуации.

Он вскакивает рядом, но, не касаясь меня:

- Что ты делаешь? Куда ты? Что произошло? Что стряслось? - его голос спокойный, но дыхание … Он будто не может дышать.

Я поворачиваюсь, чтобы озвучить, наконец, всё, что накипело, и от того, что я вижу, у меня у самой шок: глаза его расширены, на лице паника, он в ужасе. Но это меня не останавливает:

- Сколько можно унижать меня, Алекс? Ты притащил меня сюда в качестве кого? Я ощущаю себя ковриком для ног, и мне это не нравится. Нет, меня это бесит! – рявкнула я.

- Что … ты … делаешь? – он перешёл на шёпот и, кажется, вот-вот задохнётся.

У меня эмоциональный шквал, гнев, злость, обида за унижение, и я не вижу, не понимаю, что у него уже панический приступ.

- Я уезжаю, ты не видишь? Ты унизил меня при всех, я не могу здесь дальше находиться. Закажи мне такси.

Он пятится назад, на лице у него нечто страшное, но он быстро берёт себя в руки и уходит в направлении душа, я слышу, как льётся вода.

Собираю свои вещи по комнате: кремы, косметику, книги, гаджеты. Пытаюсь поймать wi-fi и найти место своей дальнейшей дислокации – просто другой отель, пусть самый простой, но подальше отсюда.

Martova - Say My Name/Cry Me A River

Через десять минут примерно Алекс снова в спальне, голова его мокрая, но он больше не задыхается, а на лице нечто чрезвычайно обеспокоенное, сосредоточенное, но уже человеческое. Догадываюсь, что он засунул голову под холодный душ, чтобы совладать со своей истерикой. Он не может показать себя несдержанным, импульсивным, ведь он мужчина, и должен гордо называться таковым.

- Пожалуйста, давай поговорим, - говорит он спокойно, а у самого пальцы до бела впились в ладони.

- Не о чем здесь говорить, - отвечаю и обратно погружаюсь в планшет, в поисках подходящего варианта.

- Можно мне подойти? – спрашивает тихо.

- А ты боишься, я тебя укушу?

- Нет, я боюсь другого, боюсь вызвать у тебя ещё большее раздражение.

- Что за бред?

Он подходит, садится рядом со мной на пол.

- Я, кажется, понял, в чём дело, - медленно, тихо и очень спокойно начинает он,- и я прошу тебя простить меня. Я неправильно расставил приоритеты.

Это он зря сказал. Молча, слушаю дальше.

- Я … я не умею, не знаю, как… как вести себя правильно. Дело в том, что мой прежний образ жизни несколько отличался от теперешнего и… и я … и я не совсем понимаю, где, когда и как веду себя неверно. Я сделал тебе неприятно, прости меня, пожалуйста! – он перешёл почти уже на шёпот. - Но я не со зла, я не специально, просто я не всегда понимаю …

Я не отвечаю, у меня комок в горле, от его огромных в эту секунду, переполненных страхом глаз, неотрывно смотрящих мои. А он продолжает:

- Помоги мне… Научи! Подтолкни, одёрни, ударь, накричи, но научи! Не нужно уходить. Это неправильно! Это не выход! Проблемы нужно решать!

Спустя время он решается на вопрос:

- Тебе не нравится, что меня трогают другие женщины? – спрашивает очень робко и тихо, будто боится этого вопроса.

- Сам дошёл? – спрашиваю резко, так, что он аж вздрогнул.

- Нет, мне Марк сказал … что тебя раздражает, когда ко мне прикасаются … Но это не Марк должен был сказать мне, а ты … Ты должна была, сразу же всё сказать. Я не понимаю… этого. Я знаю, я немного покалеченный в плане … нравственности, но всё ведь можно исправить, ведь так? Ответь что-нибудь… не молчи, пожалуйста! – шепчет снова, и вот его рука тянется неосознанно, чтобы лечь мне на бедро, но он тут же резко одёргивает её обратно.

Я в ужасе от этого жеста, недоумеваю, что творится в его душе, если он из уверенного, смелого, а в сегодняшнем конкурсе даже местами и дерзкого супермагната Александра Соболева вдруг превратился в какого-то раненого зверя. Я ведь ничего такого не сказала ему… И не сделала!

- Говорить тебе об этом – это унижаться ещё больше.

- Нет!- опять шёпотом. – Не может быть унижения между близкими людьми. Если один ошибается, второй должен просто сказать ему об этом, не держать в себе, и ждать пока всё разрушится!

- А ты не пробовал делать реверс?

- Как это?

- Просто, прежде чем поцеловать кого-то у меня на глазах, поменяй нас местами, представь, что это делаю я, а ты смотришь. Попробуй прочувствовать момент, и решить стоит или нет, ставить надо мной эксперименты!

- Я попробую, только мне придётся так каждый шаг свой анализировать.

- Но ты ведь хочешь что-то сохранить, как я поняла.