Моногамия

Когда я проснулась, солнце уже садилось и его красное золото разливалось на белом матовом полу холла, в спальне царил полумрак. Алекс, одетый в футболку и джинсы, босой, сидел рядом и лицо его, сосредоточенное, собранное, серьёзное, загадочно серебрил тусклый свет от экрана ноутбука. Он что-то усердно правил, оставляя длинные комментарии в примечаниях к вордовскому документу, сверял данные отчёта с графиками на сайте своей компании, хмурился, тёр задумчиво подбородок, затем пальцы его внезапно начинали летать по клавиатуре, с невиданной скоростью делая пометки.

Я любовалась им. Красота во всём, в каждой линии, изгибе, в каждом оттенке, в любом, даже самом невинном, простом жесте. Длинная чёрная чёлка, игриво поджимая свои концы, небрежно закрывала его лоб и спускалась на глаза, мешая видеть, отчего Алекс по-детски и неосознанно приподнимал её ладонью, чтобы не мешала, пытался закинуть назад, но она, упрямая, прядь за прядью, лениво сползала обратно. Густые, по-девичьи загнутые к верху ресницы, казавшиеся ещё более длинными в этой игре света и тени, почти не шевелились – так сосредоточен до неподвижности был их обладатель.

Если бы я была художником, я начала бы с губ – самой трепетной, самой волнующей детали этого потрясающе красивого лица. Я бы вывела их полные нежные конуры, я бы билась над цветом в поисках неповторимого бледно-розового оттенка, но, скорее всего, мне так и не удалось бы с точностью передать то, как сексуально и одновременно по-детски его верхняя губа лишь немного, едва заметно, вздёрнута к верху, а нижняя влечёт своей полнотой и мягкостью, как отчаянно просит прикоснуться, как обе они собираются в женственный бантик, когда Алекс злится или нервничает, как мило и трогательно растягиваются в улыбке, как жёстко, до белых разливов на коже, его зубы закусывают нижнюю, когда у него что-то не получается…

Внезапно Алекс замечает мой взгляд, долго смотрит в глаза, забыв, очевидно, обо всей серьёзности и неотлагательности того, чем был занят, затем убирает ноутбук на пол, сползает со спинки кровати на спину, и вот уже его лицо почти касается моего, так близко, что в моих глазах его черты размываются, уступая место наслаждениям тактильным. Наши губы сливаются в нежнейшем, лёгком, почти целомудренном поцелуе. Это поцелуй любви, он не имеет ничего общего с сексуальностью, но я, отчего-то, безумно мечтаю о большем. И это странно, ведь я, совсем не сексуальная и не чувственная от природы, имела возможность насытиться целых три раза, и сделать это полноценно. Боюсь об этой степени полноценности многие, скорее даже большинство, вообще не имеют понятия …

Алекс отрывается с явным и нескрываемым усилием и твёрдым, уверенным, таким, как, в общем-то, и всегда, я привыкла слышать его, тоне, предлагает:

- Не хочешь прогуляться по территории? Мне нужно поработать немного, но я скоро закончу и найду тебя, - с этим предложением я получаю невесомый поцелуй в нос.

Hillsong United - "Oceans" (Live at RELEVANT)

И вот я плетусь по берегу, наслаждаясь картинными пейзажами, скучаю. Мне не хватает детей и … Алекса! Кажется, я запустила себя, какие-то ничтожные часы без него постепенно становятся для меня пыткой. За эти дни я уже так привыкла, что мы неразлучны как сиамские близнецы и днём и даже ночью, несмотря на жару, на влажность мы спим в объятиях друг друга, и, похоже, настолько привыкли уже, что и не предполагаем, что можно по-другому.

Мягкий, но неожиданный оклик заставил меня вздрогнуть. Бельгиец.

- Почему вы в одиночестве?

- А вы?

- Я не в удел.

-А я временно.

Он подошёл ближе и долго стоял рядом, устремив свой взгляд в темнеющее тропическое море.

- Мы не знакомы, - не отрывая взгляда от моря, заметил он. - Жан.

- Валерия.

- Приятно иметь знакомство с женщиной, носящей имя супруги римского императора, символ здоровья и силы.

- Императора? Вот не знала. Это какого же?

- Клавдия. Того самого, который пришёл на смену сумасшедшему Калигуле в первом веке.

- Того самого, который пришёл к власти случайно, но за время своего правления полностью сосредоточил её в своих руках, выиграл несколько военных кампаний, весьма существенно расширил границы Римской империи и стал вторым после Августа правителем, который после смерти был обожествлён?

-Да именно его. Вы неплохо владеете историей.

- Приходится, у меня сын – школьник.

Жан поднял бровь и пристально посмотрел на меня, сложив руки на груди.

- Не ожидал. Так вы – мать?

- И даже больше, целых два раза мать. У меня и дочь есть.

- Это дети Алекса?

- А вам не кажется, что это вас малость не касается? - заметила я, улыбнувшись, и двинулась вдоль берега в сторону только уснувшего солнца. Жан тут же последовал за мной.

- Значит не его. И живут не с вами.

- Почему же, как раз с нами. Мои дети не могут жить отдельно от меня, это ведь мои дети. Посмотрите, какая красота! – обратила я его внимание на залитое розово-золотым светом небо, зеркально отражающееся в спокойной глади голубой воды.