Монгол

«В этом году я смогу прислать тебе только сорок воинов, потому что зима была суровой, а урожай — невысок. Весной мы распашем еще больше земли, а до этого был сильный разлив реки, и она удобрила наши поля, и теперь мы думаем, что сможем получить больше зерна. Прости, но из-за плохого урожая я не смогу прислать тебе обычное количество зерна. Я посылаю столько, сколько я могу для тебя выделить. Нашему народу дорога каждая пара рук, чтобы и дальше распахивать новые земли».

Темуджин взглянул на прибывших сорок молодых найменов. Это были сильные и красивые люди. Руки у них были в мозолях, а солнце вычернило их приятные лица. Надо отметить, что их боевое снаряжение было весьма бедным. Темуджин нахмурился. Джамуха писал, что у этих молодых мужчин еще не было жен, поэтому они не привезли с собой жен, детей или юрт. Но с ними были боевые кони и кобылы. Животные были достаточно крупные и хорошо кормлены.

— Это не солдаты, — презрительно заметил Темуджин. — Они — землепашцы. — А потом насмешливо добавил: — Как могут пахари научиться военному мастерству?

Кюрелен ему возразил:

— Нам нужны пахари так же, как и разрушители.

Кюрелен продолжал читать письмо, и было видно, как он доволен.

«Я прошу тебя, мой анда, порадоваться вместе со мной рождению моих первенцев-близнецов. У нас родились сын и дочь — Южани и Хати. Старики говорят, что они как солнце и луна… Конечно, они преувеличивают. Ты не должен осуждать гордого отца, когда я говорю, что мальчик — сильный малыш, а девочка — красавица, и я не могу сказать, кто из них мне более дорог. Девочке досталась красота ее матери, моей любимой Еси, и она уже сейчас владеет разными уловками, присущими женщинам. Она вертит мною, как ей хочется. Мальчик станет исповедовать буддизм, как дед Еси, а девочка будет христианкой. Так приятно видеть, как буддисты и христиане провели религиозные службы в честь моих детей. Моя жена и я считаем, что Бог был к нам милосерден, благословил нас, и у нас нет иных желаний, чтобы только наши дети оставались живы и здоровью».

Кюрелен взглянул на задумчивое лицо Темуджина и увидел на нем презрение, зависть и какое-то беспокойство.

— Джамухе никогда не хотелось владеть миром, — заметил старик своему племяннику.

Темуджин презрительно фыркнул.

— Тот, кто стремится к малому, ничего вообще не получает, — резко сказал он. — Женщины, дети, стада и зерно! У него мелкая и жалкая душа!

Кюрелен пожал плечами, но ничего не сказал. Его охватил страх. Он видел, как бушевал огонь в сердце Темуджина, и стал беспокоиться за Джамуху. Тот посмел продемонстрировать свое счастье перед ненасытной душой человека, который никогда не был счастлив.

Наконец старик промолвил:

— Ты прав, Темуджин. Тебе не может нравиться та жизнь, которую ведет Джамуха. Тебе сама судьба предрекла покорение мира и земли, а не ремесло пахаря!

Кюрелен скривил губы при этих словах и внимательно взглянул на Темуджина.

Но отчего-то Темуджин никак не мог успокоиться. Он ушел от Кюрелена, сыпля проклятья направо и налево, и его воины спешили спрятаться при его приближении. Он приказал, чтобы ему привели любимого белого жеребца, и как бешеный помчался в степи.