Монах

После этого вечера Маша позволила проводить ее до дома. Он готов был делать это каждый день, но она разрешала, когда задерживалась и было темно. Он всегда радовался совместным вечерам, читал стихи, рассказывал о прочитанных книгах, об услышанных историях. Она больше молчала, но ему хватало теплого взгляда и доброй улыбки. В морозы он дыханием отогревал ей руки. Однажды, после праздничного вечера, провожая ее, он попросил остановиться и выслушать его. Он готовил внушительную речь, но ничего не смог сказать, кроме самых простых слов:

— Маша, я люблю тебя.

Он смотрел на нее, она чуть улыбнулась, поцеловала его в щеку, и побежала домой. Он бросился вдогонку.

— Куда ты, Маша? Ты не ответила мне!

— Ты ни о чем не спрашивал…

Он догнал ее, остановил, но не мог понять Машиной сдержанности, потому что хорошо помнил тот танец, после которого весь зал аплодировал им, помнил чувства, которые испытал, и ему казалось, что они были взаимны. Меж тем Маша сказала ему:

— Не торопись говорить о любви. Мне пора домой, отпусти мою руку.

Ранней весной она привела его на берег, где лежало «бревно-диванчик».

— Выслушай меня, Алеша, — сказала она. — Вот здесь, напротив этого места, почти два года назад я тонула. Меня спас мальчишка, с которым у нас была большая дружба. Он мне нравился, мы никогда не говорили о наших чувствах, но всегда были вместе. Волной от парохода перевернуло нашу лодку, на которой мы катались в тот вечер, и я сразу пошла ко дну. Он нырял, нашел меня и дотащил до перевернутой лодки, за которую я уцепилась и дождалась помощи. А он не дождался, не хватило сил, он утонул. Для меня это было трагедией. Я не могу его забыть.

— Ты его любила?

— Теперь трудно разобраться. Просто все заслоняет огромное чувство вины перед этим мальчиком. Он погиб, а я живу.

— Маша, что же ты хотела, погибнуть вместе с ним?

— Нет, конечно. Но чувство вины не приходит, оно мучает меня. Я часто думаю, вот хожу я по улицам, улыбаюсь, пою, танцую, а его нет.

— Перестань себя винить. Так случилось, и прошлого не вернуть. Ты не предала, не сделала ничего плохого. А он поступил, как герой. Успокойся, люди и до тебя подобное переживали.

— Как успокоиться? Я до сих пор не могу его маме в глаза смотреть.

— Говорят, время лечит. Я тоже потерял близкого человека, маму. Знаю, как тяжело терять.

Они долго сидели на берегу, молчали, каждый думал о своем, потом снова говорили. Она плакала, а он слушал, успокаивал, поглаживая плечи и кисти рук. С тех пор в их отношениях что-то изменилось. Маша стала относиться к нему доверчивее, они стали друг другу ближе, а место на берегу реки, где лежало «бревно-диван» стало их родным уголком.

И вот сейчас, когда он радовался, что их отношения изменились, он все испортил. Она убежала, не выслушав его, ничего не ответив, теперь уже хорошо ее зная, Алеша понимал, что сильно обидел ее.

Пароходики-трамвайчики проходили мимо. Волны после них, теряя в силе, плавно обнимали берег, и возвращались назад в речное пространство. Алеша сидел и смотрел, не было в голове ни мыслей, ни слов в свое оправдание. Пустота.

Молодая, зеленая трава, белые звездочки цветов, голубое небо, спокойная гладь воды успокаивали, но одна мысль, что Маша ушла, и все их отношения кончены, приносила ему горечь. Он подумал о том, как Маша ему дорога. Он хочет идти по жизни рядом с ней. А море? Они поедут с Машей на море купаться и загорать. Он ведь не знает, что такое штурман или механик-моторист, но он уже сейчас представляет себе профессию, которую получит после техникума. Будет строителем. Наверное, он неправильно говорил с Машей, а как поправить то, что натворил, не знал.

Он несколько раз порывался встать, но словно прирос к «бревну-диванчику», Здесь еще держался еле уловимый запах ее духов. Потом он исчез, а он продолжал сидеть и смотреть на рыбаков, которые донками с берега ловили хариуса. Идти в общежитие не хотелось, но ничего другого не оставалось.

Алеша прикрыл глаза, и вдруг почувствовал знакомый запах духов, ее духов. Он никогда бы его не спутал с другим. Любимый, теплый и родной запах. Ее прохладные руки закрыли глаза.

— Маша, — закричал он.

— Ну, что ты так кричишь, всю рыбу распугаешь, видишь, рыбаки повернулись в нашу сторону.

Он повернулся к ней, обнял и прижал ее руку к своей груди.

— Как замечательно, что ты вернулась.

— Вернулась, потому что была не права. Не выслушала, не расспросила, раз, раз, и убежала. Знаешь что, ведь я думала о себе, а не о тебе. А если я тебя люблю, то должна сказать: езжай, Алеша, в Находку, а я доучусь в нашем техникуме и приеду к тебе. И всегда буду ждать тебя, пока ты будешь бороздить океаны. Нельзя отнимать у человека мечту. Если ты мечтаешь о море…

— Машенька! — Он обнял ее. — В том-то и дело, что я не мечтаю о море!

Тяжелый день

В конце восьмидесятых на заводской территории шло большое строительство. Завод, который основал Николай Иванович Путилов, переживший царские войны, революции, стоявший в первых рядах обороны города в Великую Отечественную войну, полностью перестраивался.