Монады

Искренность людей, переживших некие неординарные события, не подлежит оспариванию или насмешкам, если она не связана с прямым преступанием закона. Это и личные переживания, и всенародные, если в них затянуты огромные массы людей. Но это еще не причина безусловного следования сему и безотчетного доверия. Естественно, колонны ветеранов войны достойно проходят по главным площадям главных городов. Но не меньшие колонны посаженных, расстрелянных, загубленных (отнюдь не вражеской жестокостью и произволом) в пределах тех же военных и самых предвоенных лет могли бы пройти по тем же площадям. Эта немалая составляющая Великой победы как бы не принимается во внимание. Да, но искренность! Да, но горькая искренность других! И одна не в укор другой, но в дополнение. Скорее, в укор нам, по естественной склонности человеков бежать сложностей и осложнений, выплащивающих исторические картины. Тем более что известно, куда порой благими намерениями и пафосной искренностью дорожка выложена. К примеру, тому же Робеспьеру искренности было не занимать. Как игривости и цинизма памятному Нерону. Но для их жертв разница была небольшая. Только разве в том, что жертвы Робеспьера были, в основном, столь же искренни.

Однако по-прежнему в расхожих беседах и пафосных заявлениях искренность поступков является индульгенцией всему переживаемому и пережитому. И так же спокойно служит отрицанию или незамечанию всего сопутствующего и неприятного к поминанию. Помнится, в одном интервью Иосиф Давидович Кобзон на вопрос, как же это он пел такие сомнительные на взгляд интервьюера песни, вроде «Малой Земли». А что, резонно отвечал певец, там ведь погибло великое множество людей. Почему нельзя петь? Действительно, и там погибло великое множество. Тут мы полностью на стороне исполнителя. Если бы он несколько лукаво не пытался избежать ответа на тот вопрос, который ему задавали и который он отлично понимал. Собственно, до явления миру во всем его величии много-лауреата всех премий и многажды героя всех войн Леонида Ильича Брежнева что-то не спевал Иосиф Давидович этой песни. Ах да, ее же просто тогда не существовало. Но ведь и после безвременной кончины вождя как-то не слышал я этих звуков и слов. То есть вопрос прост и откровенен – выбор репертуара в немалой степени есть акт идеологического и политического предпочтения, еще до самого факта искреннего артистического вживания и переживания исполняемого материала. Но певец пожелал не заметить этого. Так ведь и Ленин всегда живой! Так ведь мы и «Сталина имя в сердцах своих несем». Действительно – всегда живой, и действительно – всегда в сердцах. Какой тут вопрос – почему не спеть? Так и Хорст Вессель – такой молоденький, мальчишечка совсем еще! И действительно – умер. Я вполне рассчитываю на многие возражения по поводу положения в один ряд героев Малой Земли и фашистика Хорста Веселя. И принимаю их. Но так ведь искреннему переживанию благородных артистов нет предела. Они ведь искренни. Как помните, несколько из другой области и несколько с другими акцентами, но все же.

У старушки вырос кабанчик, а зарезать она его, бедненькая, не может. Ну, не может! Зовет местных хулиганов сотворить это злодейство. Они соглашаются. Из сарайчика несутся вопли, крики, ругань. Наконец выходит один весь в крови.

– Как, зарезали? – с надеждой вопрошает старушка.

– Ну, зарезать не зарезали, а пиздюлей навешали.

Вот так вот. Вот она, великая и неосуждаемая искренность!

И что же из всего этого следует? Ну, может, не следует с непреложностью, но хотя бы желаемо? А то, что в нашей сегодняшней жизни нам весьма потребны, хотя бы на паритетных началах с искренностью и цинизмом, которых ныне навалом, – разумность и добропорядочность.

МЫЛО НЕ ЕСТ

Я радио почти не слушаю. Не то что в старые добрые советско-антисоветские времена.

Но тут вот, блуждая по эфиру, наткнулся я на отмеченную с тех еще помянутых времен «Свободу». Радио «Свобода». Идет дискуссия известных массмедийных господ Венедиктова и Гордона по поводу какого-то неведомого мне письма первого господина в некую редакцию с неприятием позиции второго господина. Какие-то там упреки.

Ну, не важно. Не читал. Не знаю. Мнения не имею.

Но задержался, так как известный телеведущий являет и объявляет себя в народе и в обществе в образе и позе интеллектуала. А это мне интересно. Прислушался. Разговор идет понятно о чем – о Ходорковском. Гордону не нравится отношение к этому делу подведомственного Венедиктову радио. Сам же он вполне согласен с приговором. Даже больше. По его сведениям, злодейский Ходорковский пытался подкупить не менее 300 депутатов Думы, чтобы изменить государственный строй (этот сюжет постоянно возвращался во время эфира).

Я так понимаю, что интеллектуал не питается мифами. Как раз наоборот – пытается разобраться с ними. Подвергает их критике и анализу. Значит, коли Гордон – интеллектуал, данная проверка и анализ проведены.