Молот и крест. Крест и король. Король и император

Ни слезинки не проронит Текк
на похоронах Бальдра.
Лишь проклятья одноглазый
слал ей в мудрости своей.
Так пусть у Хель останется
то, что есть у ней.

Итак, требование богини Хель не было выполнено, и Бальдр остался у нее. Тело Бальдра сожгли на погребальной ладье, а вместе с ним – жену Бальдра Нанну, которая умерла от скорби. Большинство людей думают, что той великаншей и был Локи Лафейсон в ином обличье.

– Красиво и верно рассказано, Торвин, – вступил мягкий голос Фармана, – но остаются некоторые вопросы. Вам известно, что слюна, текущая из пасти волка Фенрира, называется «von», то есть «надежда», и это означает, что полагаться на надежду, как это делают христиане, и прекращать борьбу, когда надежды не остается, – ниже достоинства воина. Но что подразумевает имя женщины гигантов – Текк, – которое означает благодарность, как «von» означает надежду? – Торвин покачал головой. – Не подразумевает ли оно, что цена за возвращение Бальдра – просто-напросто благодарность?

– Благодарность за что? – прорычал Торвин.

– За все, что Локи сделал раньше.

– В преданиях говорится, что Локи был верным товарищем, когда они с Тором отправились к Чужому Локи, чтобы бороться со Старостью и поднять Змея Мидгарда, – подтвердил Хагбарт.

– Значит, Локи был верным товарищем в борьбе против Локи, – сказал Фарман. – Но когда его верность не признали и не поблагодарили за нее, он стал тем, что мы из него сделали. Не предлагает ли король поблагодарить и признать доброго Локи? И направить его против злого Локи?

– Хермот не попал в мир Хель, – сказал Шеф с несокрушимой уверенностью, порожденной ниспосланным ему некогда видением. – Он остановился у решетки Гринд. Отрезал голову петуха и перекинул ее через стену, а потом поехал назад. Но прежде чем Хермот уехал, он услышал, что петух закукарекал с той стороны.

– Стало быть, жизнь есть даже в мире смерти, – заключил Фарман. – Даже там, где находится Бальдр. И есть шанс… шанс исцелить мир и вернуть в него красоту. – Он посмотрел на Шефа, предназначая свои слова для него одного: – И таким способом старые делаются юными. Не как драконы, цепляющиеся за то, что у них было. А как змеи, скидывая кожу. Кожу прежних верований. Старые знания умирают.

«Фарман участвовал не в одном-единственном моем видении, – подумал Шеф, – хотя я и не замечал его».

Торвин, чувствуя, что нить разговора от него ускользнула, оглядел сидящих и увидел разные выражения лиц, от оцепенения у Хардреда до растущего интереса у Скальдфинна и сердитого несогласия у Свандис.

– Этот вопрос нужно передать полному кругу жрецов, – предложил он.

– Рано или поздно – да, – согласился Фарман.

– Но какое это имеет отношение к нашим планам? К нашим непосредственным планам?

– На это я тебе отвечу, – сказал Шеф. – Сдается мне, что у нас есть разные варианты. Мы можем отправиться домой, отбросив греков со своего пути.

– Глядишь, по дороге еще чем-нибудь разживемся, – подхватил Гудмунд.

– Или войти в устье Гвадалквивира и подняться до Кордовы. Халифа больше нет, если верить поступившим сведениям. Наша поддержка может оказаться важной для его преемника. Думаю, что мы могли бы потребовать для себя право проповедовать Путь. Покойный халиф нам такого не разрешил бы, да и любой халиф, уверенный в своей власти. А при нынешней ситуации – кто знает?

– Мы можем здорово разжиться в Кордове, – сказал Бранд Гудмунду. – Ты в ней не был, но я тебе говорю: пятнадцать лет назад в том налете Рагнарссоны только слегка поскребли поверхность.

– Но если то, что мы сейчас обсуждали, – правда, – продолжал Шеф, – то я считаю, следует сделать нечто другое. Ведь мы все говорили – Хунд, Свандис и даже Фарман, – что силу в этом мире дает вера. Значит, нам следует усилить самих себя и тех, кто к нам настроен дружественно или хотя бы терпимо. И мы должны разрушить веру тех, кто не дает другим вздохнуть. Кто не оставляет свободы ни Локи, ни Тору. Никому, кроме своего единого бога.

– И как нам это сделать? – тихо осведомился еврей Соломон.

– Во-первых, бумага. Во-вторых, агенты. Сейчас объясню…

Глава 28

С Хлитскьяльфа, сторожевой площадки богов, эзиры смотрели на землю. Далеко внизу они видели языки пламени, напоминающие наконечники копий, видели, как собираются волки и вороны. Хеймдалль, способный слышать, как растет трава и ворочаются мысли в голове человека или бога, вздернул голову и, задрав бровь, повернулся к своему брату Ригу. В голове Одина прозвучало:

«Власть уплывает из моих рук».