Молодые львы

В полумиле горел другой крестьянский дом, но этот пожар опять же не имел к ним ни малейшего отношения. Ной отвернулся от окна, несколько раз моргнул. Бурнекер и Коули вопросительно смотрели на него.

– Армия стала нам домом, – изрек Ной и заулыбался, считая, что сказал нечто важное и вдохновляющее. – Не знаю, как вы, а я буду спать.

Он осторожно положил винтовку на пол и вытянулся рядом. Закрывая глаза, он услышал, как Коули и Бурнекер устраиваются поудобнее. Ной заснул, но тут же проснулся, чувствуя, как соломинки колют шею. Он резко вскинул голову, словно забыл, как контролировать собственные мышцы. Неподалеку разорвались два снаряда. Ной подумал о том, что, пока двое спят, один должен бодрствовать, охраняя их сон. Он уже собрался сесть и обсудить эту идею с Бурнекером и Коули, но вновь заснул.

В следующий раз он открыл глаза, когда уже начало смеркаться. Тяжелый грохот наполнял коровник, балки тряслись, пол ходил ходуном. Ной долго лежал, не меняя позы. До чего же приятно растянуться на мягкой соломе, вдыхать сухой аромат прошлогодней жатвы, запах коров, совсем недавно жевавших под ними свою жвачку, не шевелиться, не думать, не гадать, что это за шум, не волноваться о том, что хочется есть или пить, что ты вдалеке от родного дома. Он повернул голову. Бурнекер и Коули еще спали. Коули храпел, Бурнекер нет. В сумеречном свете лицо его стало совсем детским, заострившиеся черты смягчились. Спокойный, безмятежный сон Бурнекера вызвал у Ноя нежную улыбку. Но он тут же вспомнил, где находится, и понял причину долетающего до сеновала шума: мимо двигались тяжелые грузовики, тянулись запряженные лошадьми подводы.

Ной сел, подобрался к окну, выглянул. Немецкие грузовики с солдатами в кузовах через пролом в живой изгороди заезжали на соседнее поле. Там на другие машины и на подводы грузили артиллерийские снаряды, и Ной понял, что перед ним большой склад боеприпасов, развернувший свою работу под покровом ночи, когда его не могли обнаружить самолеты союзников. Немецкие артиллерийские части запасались снарядами на следующий день. Пристально вглядываясь в сумрак, Ной наблюдал, как длинные, похожие на корзины для пикника плетенки со снарядами калибра 88 мм грузят на машины и подводы. Его поразило количество лошадей, этих пришельцев из прошлых войн. Крупные, могучие животные терпеливо ждали, пока подводы заполнятся снарядами и возница дернет за поводья.

Господи, автоматически подумал Ной, а ведь в дивизионной артиллерии не отказались бы от координат этого склада. Он порылся в карманах и нашел огрызок карандаша. Именно им уже много дней тому назад, на десантной барже, он начал писать письмо Хоуп, полагая, что это лучший способ забыть и о том, где находишься, и о рвущихся вокруг снарядах. Но дальше нескольких строчек продвинуться ему не удалось.

«Родная моя, милая! Я постоянно думаю о тебе (банально, плоско, в такие моменты следовало бы найти более возвышенные слова, сказать о самом сокровенном). Очень скоро нам предстоит вступить в бой. Пожалуй, можно сказать, что для нас бой уже начался, да только едва ли ты поверишь, что в разгар сражения человек может писать письмо своей жене…»

Больше он ничего написать не смог, потому что рука начала сильно дрожать, и ему пришлось убрать и карандаш, и бумагу. Ной вновь проверил все карманы, но письма не нашел. Тогда он достал бумажник, вытащил из него фотографию Хоуп и младенца. На оборотной стороне снимка Хоуп написала: «Волнующаяся мать и беззаботное дитя».

Ной выглянул в окно. Прямо за артиллерийским складом, примерно в полумиле от него, высился шпиль церкви. Ной начал рисовать карту на обратной стороне фотографии. Нанес на нее церковь, указал расстояние до склада. В пятистах ярдах к западу виднелись четыре дома. Ной нанес на карту и их. Критически оглядел плоды своего труда. Сойдет, решил он. Если удастся добраться до своих, точно сойдет. Немецкие солдаты методично нагружали грузовики и подводы плетенками со снарядами под защитой деревьев примерно в восьмистах ярдах от церкви и в пятистах – от четырех домов. По другую сторону поля, на котором расположился склад боеприпасов, тянулась асфальтированная дорога. Ной нанес на карту и ее, постаравшись отразить и изгиб дороги. Убрав фотографию в карман, он вновь оглядел прилегающую к складу территорию. Некоторые грузовики и подводы сворачивали на проселочную дорогу, которая пересекала асфальтированное шоссе в шестистах ярдах от склада. Они скрывались за рощицей и не появлялись на другой ее стороне. Должно быть, там расположена батарея, подумал Ной. Надо будет потом подобраться поближе к этой рощице и посмотреть, есть ли там орудия. В дивизии используют и эту информацию.