Молодые львы

Через четыре дня после премьеры «Гамлета» Майкла вызвали в канцелярию роты Специальной службы, где он состоял на довольствии, и сообщили, что согласно приказу он должен явиться на пункт пополнения пехоты в Личфилд. На сборы Майкл получил два часа.

Глава 23

Десантная баржа нарезала круг за кругом. Брызги перелетали через борт, растекаясь по и без того скользкой палубе. Солдаты сидели скрючившись, обхватив оружие, стараясь сохранить его сухим. Баржи переваливались на волнах в миле от берега с трех часов ночи. Часы показывали половину восьмого, так что разговоры давно смолкли. Корабельные орудия уже отстрелялись. Авиация отбомбилась. Дымовая завеса, поставленная поперек бухты пролетевшим у самой воды самолетом, опускалась все ниже и ниже. Все промокли, замерзли, всем, за исключением страдающих от морской болезни, хотелось есть.

Ной блаженствовал, сидя у самого борта десантной баржи, сберегая в сухости динамитные шашки, чувствуя, как соленые брызги Северного моря барабанят по каске, вдыхая холодный, свежий утренний воздух.

Учения подошли к логическому завершению. Их полк проводил генеральную репетицию высадки в Нормандии при поддержке артиллерии и авиации, стрельба велась боевыми патронами. Три недели они работали отдельными группами, по тридцать человек на один дот – стрелки, расчет базуки, огнеметчики, подрывники. И сейчас предстояло показать, чему они научились, с чем пойдут в настоящий бой. А потом, как подарок небес, Ноя ожидал трехдневный отпуск. Подписанное командиром разрешение уже лежало в канцелярии роты.

Рядом с Ноем сидел Бурнекер. Лицо его позеленело от морской болезни. Своими крупными руками бывший фермер изо всех сил сжимал винтовку в надежде обрести что-то устойчивое, недвижное в этом качающемся мире. Он кисло улыбнулся Ною:

– Святая корова. Я совсем расклеился.

Ной ответил широкой улыбкой. Последние три недели они с Бурнекером жили душа в душу.

– Осталось недолго.

– А как ты?

– Нормально.

– Я бы сменял закладную на восемьдесят акров земли моего отца на твой желудок.

Над водой загрохотали усиленные громкоговорителями команды. Баржа резко развернулась и, набирая скорость, взяла курс на берег. Ной прижался к мокрому борту, готовый сорваться с места, как только опустят трап. «Может быть, – думал он, прислушиваясь к ударам волн о борт, – может быть, по возвращении в лагерь меня будет ждать телеграмма от Хоуп с сообщением, что все уже позади. Когда-нибудь потом я посажу сына на колени и скажу ему: “В день, когда ты родился, я высаживался на берег Англии, обвешанный двадцатью фунтами динамита”». Ной улыбнулся. Конечно, было бы лучше, окажись он сейчас рядом с Хоуп, но и разлука имела свои плюсы. Волноваться просто не было времени. Так что ему не пришлось мерить шагами коридоры, выкуривая сигарету за сигаретой и прислушиваясь к крикам рожениц. Конечно, такие мысли наглядно показывали, какой он эгоист, но, может быть, это и хорошо, что он сейчас за тридевять земель.

Дно баржи заскрежетало по песку, секундой позже опустился трап. Ной вскочил, чувствуя, как динамитные шашки бьют по спине и бокам, а холодная вода течет по ногам. Он побежал к маленькой дюне и укрылся за ней. Другие солдаты сбегали с баржи, рассыпались по берегу, прячась за низкорослыми кустами, ныряя в ложбинки. Стрелки открыли огонь по доту, построенному на небольшом взгорке футах в восьмидесяти. Команда подрывников подползла к колючей проволоке и установила специальные удлиненные заряды – они были предназначены для того, чтобы проделывать проходы в проволочных заграждениях и минных полях. Запалив фитили, подрывники бросились назад. Заряды взорвались, внеся свою лепту в букет ароматов современного боя.

Ной вскочил и под прикрытием Бурнекера побежал к ложбинке у самой колючей проволоки. Упал в нее. Несколькими мгновениями позже на него свалился Бурнекер.

Он тяжело дышал.

– Господи, до чего же хорошо вновь оказаться на твердой земле. – В голосе Бурнекера слышалась неподдельная радость.

Оба рассмеялись и осторожно высунулись из ложбинки. Вся команда, продвигаясь к серым стенам дота, работала четко, словно футболисты, действующие по сигналам разыгрывающего[67].

Базука посылала гранату за гранатой, после каждого выстрела от дота отлетали куски бетона.

– В такой момент я задаю себе только один вопрос, – пробурчал Бурнекер. – А что могут противопоставить нам немцы?

Ной выскочил из ложбинки и, пригнувшись, придерживая динамитные шашки, полез в проход в колючей проволоке. Ухнула базука, и Ной повалился на песок, чтобы его не зашибло отлетевшим куском бетона. Бурнекер, жадно хватая ртом воздух, уже лежал рядом.

– А я думал, что пахать землю – тяжелый труд, – вырвалось у него.

– Живей, деревенщина, – подбодрил его Ной. – Время поджимает.

Он вскочил на ноги. Бурнекер со стоном последовал его примеру.

Они побежали вправо, упали за песчаной дюной высотой в шесть футов. Траву на вершине дюны трепал влажный ветер.

Они наблюдали, как солдат с огнеметом осторожно ползет к доту. Пули прикрывающих их стрелков посвистывали над головой, рикошетом отлетали от бетона.