Молодые львы

– Господи, Аккерман, если бы ты видел лицо Колклу в тот день, когда ты махнул через забор! – Коллинз улыбался во весь рот. – Только ради этого стоило идти в армию. А как он потом драл жопу Рикетту! – Солдаты загоготали, вспоминая тот, судя по всему, незабываемый день.

– Когда ты удрал, Аккерман? – спросил Мейнард. – Два месяца назад?

– Четыре недели, – ответил Ной.

– Четыре недели! – Коллинз восхищенно покачал головой. – Четыре недели отпуска! Если б у меня на это хватило духу, я бы, клянусь Богом…

– Ты отлично выглядишь, парень. – Райкер хлопнул Ноя по плечу. – Эти недели пошли тебе на пользу.

Ной недоверчиво таращился на него. Еще один подвох, думал он, не выпуская из руки ножа.

– После того как ты сбежал, еще трое ушли в самоволку, – рассказывал Мейнард. – Ты подал всем добрый пример. Потом приехал полковник и перед строем надрал задницу Колклу. Вопрошал, чему он тут учит солдат, если они только и делают, что прыгают через забор. Заявил, что во всем лагере нет худшей роты. В общем, выдал ему по полной программе. Я думал, Колклу вспорет себе брюхо, как самурай.

– Держи. – Бурнекер протянул Ною что-то, завернутое в мешковину. – Мы нашли их у казармы, и я сохранил их для тебя.

Ной медленно развернул мешковину, потом вскинул глаза на широко улыбающегося Бурнекера. Три книги, чуть заплесневевшие, но вполне пригодные для чтения.

Ной медленно покачал головой.

– Спасибо, – только и смог он сказать. – Спасибо, ребята. – И Ной положил книги на койку.

Он не решался повернуться, не мог допустить, чтобы солдаты увидели его лицо. Постепенно он осознал, что заключил персональное перемирие с армией. Заключил на безумных условиях: угрозе ножом и абсурдном престиже бунтаря, не подчинившегося начальству, – но высокие стороны поставили свои подписи на итоговом документе. И теперь, глядя затуманенными глазами на книги, слыша за спиной гул голосов, Ной думал о том, что в конце концов это хрупкое перемирие может перерасти в крепкий союз.

Глава 21

Лейтенанта, командира взвода, убили утром, и когда пришел приказ отступать, Кристиан уже взял командование на себя. Американцы не проявляли особого рвения, а батальон занимал выигрышную позицию на холме с видом на разбомбленную деревню из двух десятков домов, в которой из чистого упрямства оставались три итальянские семьи.

– Теперь я начинаю понимать, как функционирует наша армия. – В голосе, далеко разносившемся в ночной тишине, звучала обида. Взвод шагал, взбивая сапогами пыль. – Приезжает полковник и проводит инспекцию. Возвращается в штаб и докладывает: «Генерал, счастлив сообщить вам, что солдаты обустроены, землянки теплые и сухие, окопы полного профиля, где солдат может достать только прямое попадание. На позиции наконец-то начали регулярно подвозить еду, почта поступает три раза в неделю. Американцы поняли, что вышибить их не удастся, и особо не рыпаются». «Отлично, – говорит на это генерал. – Приказываю отступать».

Кристиан узнал голос. Рядовой Ден. Он взял его на заметку на предмет наложения дисциплинарного взыскания.

Кристиан механически переставлял ноги, а висевший на ремне «шмайсер» с каждым шагом, казалось, все сильнее оттягивал плечо. В эти дни он быстро уставал, и ему постоянно досаждали малярийные головные боли и ознобы, недостаточно сильные для госпитализации, но отравляющие жизнь. Отступаем, выстукивали его сапоги, отступаем, отступаем…

По крайней мере, думал он, в темноте можно не тревожиться из-за самолетов. Это блюдо подадут с приходом дня. Наверное, где-то в Фодже молодой американский лейтенант сейчас с аппетитом завтракает в теплой столовой. Грейпфрутовый сок, овсянка, яичница с ветчиной, настоящий кофе со сливками. Чуть позже он залезет в кабину самолета, взмоет над холмами и обольет свинцом черные фигурки, разбегающиеся от дороги или прячущиеся в кювете. А фигурками этими будут Кристиан и его взвод.

Как же он ненавидел американцев! Причем не столько за пули и самолеты, сколько за яичницу с ветчиной и настоящий кофе. И сигареты тоже, мысленно добавил Кристиан. Помимо всего прочего, у них всегда сколько угодно сигарет. Разве можно победить страну, у которой столько сигарет?

Ужасно хотелось курить. Но в пачке осталось только две сигареты, и теперь Кристиан не позволял себе выкуривать больше одной в день.

Он вспомнил лица сбитых за линией фронта американских пилотов, ожидавших отправки в тыл. Наглые, самодовольные физиономии, и непременно сигарета в уголке рта. «В следующий раз, – решил он, – когда я увижу одного из них, пристрелю, и плевать мне на все приказы!»

Кристиан провалился ногой в яму и вскрикнул от боли, которая пронзила колено и бедро.

– С вами все в порядке, господин сержант? – спросил идущий следом солдат.

– Обо мне не беспокойтесь, – резко ответил он. – Всем идти по обочине! – И Кристиан захромал дальше, ни о чем больше не думая, не отвлекаясь от вытянувшейся перед ним дороги.

Посыльный из батальона ждал их у моста, как и сообщили Кристиану.