Молодые дикари

Дверь открылась.

– Привет, Хэнк, – сказала Мэри. – Входи.

Выражение ее глаз было усталым, а скорбные морщинки в уголках рта явно выдавали напряжение последних нескольких дней. Но тут же он понял, что она, как всякая женщина, преодолев ужас и состояние истерии, вызванные первоначальным потрясением, теперь с удивительным самообладанием готова была предстать перед тем, что ожидало ее впереди. В ее взгляде (а он знал этот взгляд, он часто видел его на лице Кэрин) было сочетание силы, достоинства и решимости. Этот взгляд испугал его. Это был взгляд тигрицы, охраняющей вход в логово со своими детенышами.

– Входи, Хэнк, – повторила она. – Я только что пришла. Я разговаривала с защитниками Дэнни… На этот раз не будет никаких сцен, – заверила она. – Я обещаю.

Он прошел за ней по короткому коридору в гостиную, обставленную мебельным гарнитуром, купленным в одном из магазинов на Третьей авеню. В одном углу комнаты на столике стоял телевизор. На единственном окне, которое открывалось в узкое, похожее на шахту пространство между домами, висели шторы. За окном спускалась пожарная лестница.

– Присаживайся, Хэнк, – пригласила Мэри. – Здесь не так уж плохо. Через это окно и окно в спальне напротив, которое выходит на улицу, немного продувает.

– Спасибо, – ответил он и сел на диван. Несколько минут царило неловкое молчание. Затем он сказал:

– У тебя неплохая квартира, Мэри.

– Не обманывай, Хэнк, – ответила она. – Я переехала сюда с Лонг-Айленда и знаю, что такое хорошая квартира.

– Почему вы вернулись в Гарлем, Мэри?

– Они сократили производство, и Джонни потерял работу. Мы скопили немного денег и, я думаю, мы могли бы продолжать там жить, но один из наших друзей открывал обувной магазин здесь, в Гарлеме, и предложил Джонни стать его компаньоном. Джонни решил, что нам следует принять предложение. Я тоже так думала. – Она покачала головой. – Тогда это казалось правильным решением. – Она помолчала. – Если бы мы могли предвидеть, если бы мы могли знать… Она не закончила фразу и погрузилась в молчание.

Он сидел, наблюдая за ней и гадая, действительно ли прошло первоначальное потрясение. Она вдруг подняла глаза, и какое-то время они смотрели друг на друга через широкую бездну прошедших лет. В течение нескольких минут ни один из них не проронил ни слова. Затем, словно борясь с внутренним тайным решением, Мэри спросила:

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Нет, если это связано с какими-нибудь хлопотами. Я пришел только…

– Мне немного стыдно, Хэнк, – сказала она, опустив глаза, – я так вела себя в твоем кабинете. Я хочу извиниться.

– Мэри, нет необходимости…

– Такое… понимаешь, никогда не думаешь, что подобное может случиться именно с тобой. Все время читаешь об этом в газетах, но для тебя это ничего не значит. И вдруг это случается с тобой. С твоей семьей. С тобой. Требуется… требуется некоторое время, чтобы… осознать это. Так что… пожалуйста, прости за то, что я так себя вела. Я была сама не своя. Я просто… Она быстро встала. – У нас есть только виски и джин. Что ты предпочитаешь?

– Джин, – сказал он.

Она ушла на кухню. Он слышал, как она открыла дверцу холодильника, слышал дребезжание подноса со льдом. Вернувшись в гостиную, она подала ему бокал и села напротив него. Они не произнесли тоста, а молча пили маленькими глотками. Внизу, во дворе, кто-то загремел крышкой, закрывая мусорный бачок.

– Люди очень странные, не правда ли? – неожиданно сказала она. – Вот, например, двое людей, которые когда-то так хорошо знали друг друга, могут встретиться и… быть совершенно чужими. – С ее губ сорвался странный смех, выражавший смущение и горечь. – Странно, – повторила она.

– Я пришел сказать тебе…

– Мне хочется верить, что люди, которые когда-то значили что-то друг для друга… что, если ты знал кого-то очень хорошо… – Она молча боролась с какой-то мыслью, а затем сказала просто. – Ты очень много для меня значил, Хэнк.

– Я рад это слышать.

– Когда мы были детьми, ты… многое для меня сделал.

– Я?

– Да. Понимаешь, я всегда считала себя безобразной…

– Безобразной? Ты?

– Да, да. А затем появился ты, и ты считал, что я была очень красивой, и все время повторял мне это до тех пор, пока я не начала верить. Я всегда буду благодарна тебе, Хэнк.

– Мэри, из всех людей на земле ты едва ли принадлежишь к тем, кто может сомневаться в своей привлекательной внешности.

– Да, но я сомневалась. Я сомневалась.