Молодые дикари

И вдруг Дэнни Ди Пэйс весь обмяк. Полностью сдавшись, он тяжело откинулся на спинку кресла, и, непрерывно качая головой, начал тихо всхлипывать, как скулящее животное.

– Ты наносил ему удары ножом? – спросил Хэнк. Он говорил почти шепотом.

– Я никогда в своей жизни никого не ударил ножом, – сквозь слезы пробормотал Дэнни. – Никогда, никогда, никогда. Я никогда никому не причинил вреда. Никогда, о, Иисус, никогда, никогда.

– Успокойся, Дэнни, – мягко сказал Хэнк.

– Но я… Я не хотел, чтобы они думали, что я боюсь. Как я мог позволить, чтобы они поняли, что я боюсь? Как я мог это сделать!

Репортеры во главе с Майком Бартоном уже ринулись к задней двери зала суда. Мэри Ди Пэйс, сидевшая рядом со своим мужем в первых рядах, вскочила на ноги и сделала невольное движение по направлению к сыну.

– К порядку! – призвал Самалсон. – Суд удаляется на перерыв до двух часов дня. Окружной прокурор и адвокаты защиты, будьте любезны, немедленно пройти ко мне в кабинет.

Он поднялся.

«Всем встать!» – выкрикнул клерк. И в то время, как Самалсон выходил, зал суда вдруг превратился в стремительный водоворот движущихся фигур и громких голосов.

На свидетельском кресле тихо рыдал Дэнни Ди Пэйс. Хэнк вытащил из бокового кармана пиджака носовой платок и сказал: «Возьми, сынок. Вытри глаза. Все кончилось».

– Я не должен был плакать, – сказал Дэнни, пытаясь сдержать рыдания. – Плачут только трусы.

– Мужчины тоже плачут, – ответил Хэнк и был благодарен, когда Дэнни взял его носовой платок.

Когда Хэнк пробирался к жене и дочери, его все время останавливали – Мэри с мужем, адвокаты защиты, репортеры, которые сделали срочные телефонные сообщения и затем поспешно вернулись в зал суда. Наконец, ему удалось подойти к жене и дочери. Он притянул их к себе. Кэрин быстро поцеловала его и посмотрела ему в лицо сияющими глазами.

– Ты был великолепен, – сказала она.

– Папа, папа! – воскликнула Дженни и сжала его руку.

– Я должен пойти к Абе, – сказал он. – Вы подождете меня? Мы вместе пообедаем.

– Хэнк, будут неприятности?

– Возможно. Я могу потерять работу, Кэрин.

– Есть и другая работа, – ответила она.

– Да. Есть и другая работа. – Он помолчал. – Кэрин, я боялся до смерти. Это было заметно? Ты не видела, как у меня дрожали колени?

– Нет, дорогой. Ты выглядел очень смелым… ты выглядел великолепно.

– Я боялся. Но больше не боюсь. – Он вдруг засмеялся. – Проклятье, я умираю с голоду.

– Поторопись, – напомнила Кэрин. – Не заставляй Абе ждать.

– Да. – Он помешкал, беря ее за руку. – Кэрин, не волнуйся. Все будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – ответила она.

Прекрасно. Послушайте, подождите меня, ладно? Я скоро вернусь. – Он снова помолчал. – Я люблю вас обеих. Очень.

Он повернулся и направился к отделанной деревянными панелями двери, находившейся слева от судейского стола. На мгновение солнечные лучи осветили его спину и дотронулись до высоко поднятой головы. У двери он немного помедлил, а затем уверенно открыл ее и вышел из зала суда.