Молочные зубы

– Купи бинтов, марли и обеззараживающее, я не могу дойти до ванной…

– Заеду по дороге, буду дома через двадцать минут.

Он повесил трубку, она отшвырнула телефон в сторону. От плача все ее тело напрягалось, и ногам стало еще больнее. Ей хотелось воды, но пришлось довольствоваться лишь несколькими липкими глотками слюны, хотя это все равно помогло ей вернуть немного самообладания. Удалить первую кнопку оказалось не так больно, как она думала. Однако их оставалось еще двадцать с лишним. Она убедила себя, что когда вытащит их, ей станет намного лучше.

Но все по порядку. Помимо своей воли Сюзетта то и дело поглядывала на дверь. А что, если Ханна все же наберется храбрости и попытается довести задуманное до конца?

Кнопкам придется подождать.

Сюзетта набросила наволочку себе на шею. Когда она доберется до двери, ей придется сидеть там до тех пор, пока не приедет Алекс. Она стиснула зубы и несколько раз вдохнула, словно гладиатор, готовый ринуться в бой. Потом на локтях подползла к краю кровати – подальше от усеивавших пол кнопок. Соскользнула вниз и оказалась в позе человека, решившего несколько раз отжаться: руки на полу, ноги на постели.

Сил, чтобы долго оставаться в таком положении, не было, поэтому она попыталась опустить на пол колено. Но расстояние оказалось слишком большим и у нее ничего не получилось. Нога инстинктивно согнулась, большой палец немного смягчил падение, женщина вскрикнула.

В конце концов с кровати она сползла. Сюзетта кое-как дотащилась до двери, протянула руку и щелкнула замком. Потом вытянула ноги и прислонилась к стене, чтобы немного отдышаться. Ступни горели от боли, и она подумала, что позвонила совсем не туда: надо было набрать 911. Нет. Сейчас ей не хотелось впускать в дом чужих людей, чтобы они стали свидетелями ее горя, задавали лишние вопросы. Как ребенок мог до такого докатиться? Не исключено, что Ханну у них отобрали бы. Отдали бы в другую семью? Посадили бы в тюрьму? А существуют ли вообще исправительные учреждения для немых первоклассников?

– Я приведу дом в порядок, – бормотала она дрожавшим от волнения голосом, – приведу.

Она сняла с шеи наволочку, приготовилась превратить ее в огромную повязку и принялась вытаскивать кнопки. Одну за другой. Быстро. Злобно. Так было легче.

Сюзетта услышала, как Алекс взбежал по лестнице и позвал ее по имени. Ее поразило, что он был в туфлях. Шведские понятия о чрезвычайном положении. Она захихикала.

– Подожди, – сказала она, схватила ручку и налегла на дверь.

Как только та отворилась, Алекс тут же упал рядом с женой на колени. Ее ноги были перевязаны наволочкой, пропитанной кровью.

– Что случилось?

– Где она? – задала ему встречный вопрос Сюзетта.

– Я ее не видел, сразу поднялся наверх.

Она взяла у него аптечку первой помощи и показала на капельки крови на постели, разбросанные кнопки рядом с ней на полу, свои ноги. По мере того как он на все это смотрел, его разум осмысливал жуткую историю жены, пытаясь изменить очевидное или придать ему другую трактовку.

– Ханна не могла…

– Убедившись, что я на них наступила, она пришла, сжимая в руках молоток.

– Но почему? Почему она это делает?

В его голосе звучал не столько гнев, сколько недоумение.

Сюзетта хотела схватить его за плечи и встряхнуть, но не могла тратить понапрасну силы.

– С ней что-то не так. Хуже, чем…

– Ханна! – позвал Алекс, повернувшись к холлу. – Иди сюда, пожалуйста.

– Подожди, сначала…

Она протянула руку и сняла с ног занавеску. Подошвы у нее распухли, их покрывала корка запекшейся крови. Алекс и Сюзетта синхронно нахмурились.

– Может, поедем в травмпункт?

– Раны неглубокие, все будет хорошо.

Она протянула ему ноги. Он взял немного лекарства и осторожно нанес мазь стерильным тампоном. В его глазах блестели слезы. Он хлюпнул носом и на секунду замешкался, вытирая тыльной стороной ладони щеку. Потом приложил к каждой подошве по несколько тампонов и зафиксировал их, перевязав бинтом. Сюзетта раскрыла несколько полосок лейкопластыря и протянула ему.

– Ты в этом деле мастер, – сказала она.

Он молча поднял ее на руках и отнес в удобное кресло. Затем, не в состоянии что-либо сказать, скомкал в руке окровавленные тампоны и собрал кнопки, которые Сюзетта вытащила из ступней. После чего встал на колени рядом с кроватью и поднял остальные.

– Осторожно, – сказала она.

Алекс пошел в ванную. Когда он бросил кнопки в мусорную корзину под раковиной, Сюзетта услышала их неприятную металлическую дробь.

– На кухне бардак? – спросила она, когда он вернулся.

– Я даже не посмотрел.

Алекс снял с постели простыни.

– Ты не можешь ходить. И не сможешь, вероятно, еще пару дней. Беатрикс может приехать к нам? Где-нибудь после обеда?

– Я позвоню ей. Мой телефон…

Он отыскал его в постели и принес ей. Ему было стыдно, он отводил взгляд и не осмеливался посмотреть ей в глаза. Потом опять подбежал к кровати и собрал простыни в кучу.

– Надо будет их выбросить. Они все в пятнах…

– Алекс… Алекс…

Она протянула ему руку.

Он подошел к ней как раненый мальчишка, его лицо покраснело, на нем явственно читалась боль. Они взялись за руки.