Молочные зубы

Сюзетта выключила лампу и отдала комнату во власть мягкого света ночника, стоявшего на прикроватном столике. Ей не составляло никакого труда представить, как муж в холодном сиянии компьютерного монитора сохраняет результаты работы в облачном хранилище. Ни порнографии, ни ссылок, позволявших ему поддерживать интерес к ней, в ноутбуке Алекса она не нашла, зато обнаружила сайт, где Ханна раздобыла фотографии покойников, – ханжеский феномен, хотя, надо признать, и патологически завораживающий. Просмотрев историю браузера, Сюзетта испытала скорее облегчение, нежели чувство вины, лишь удостоверившись в том, что знала и так. Глупо, что она заподозрила мужа, пусть даже на миг, и переложила на него вину за козни Ханны. Алекс не был извращенцем, и Ханна наверняка обрушила бы на него свой гнев, если бы он ее каким-то образом обидел. Но ее все еще тревожило то, как избирательно дочь подошла к процессу выбора фотографий. На многих сайтах были дети, от младенцев до подростков, еще на нескольких – мужчины. Однако Ханну заинтересовали лишь покойницы в возрасте около тридцати пяти лет. Сюзетта вспомнила о гневе, порой охватывавшем ее, когда она подростком лежала по ночам без сна и мучилась от боли в животе. Иногда она представляла, как прокрадывается в спальню матери и вонзает в ее спящее сердце нож.

Неужели и Ханну преследуют такие фантазии? Иногда Сюзетта боялась, что девочка прочтет ее мысли; сожаления, которые она старательно в себе подавляла; надежду на то, что любовь затмит ее прохладные чувства (если бы только Ханна вела себя с ней приветливее!); отчаянное желание освободить больше времени и личного пространства.

Минуту спустя на лестнице послышались шаги Алекса. Он старался идти тихо, но ступеньки все равно скрипели под ним. Войдя в комнату, он сорвал с себя футболку и швырнул ее на пол. Потом закрыл за собой дверь и бросился на кровать рядом с ней.

– Hej, älskling.

– Hej.

Она прижалась к нему и несколько раз провела пальцами по спине, выписывая причудливый рисунок.

– Мне тебя не хватало.

– Ой, как приятно. Тебе лучше?

– Честно говоря, нет.

– И в чем, по-твоему, дело? Думаешь, это из-за операции?

Он поднялся на локте и посмотрел на нее.

– Не знаю. Может, я что-нибудь съела? В конце следующей недели, перед приемом доктора Стефански, сдам анализ крови. Но это не должно быть воспаление.

– У нас столько всего произошло. Я имею в виду Ханну.

– Может быть, из-за этого. Мне пришлось немного понервничать.

– В котором часу у нее консультация в понедельник?

– В четыре. Мы пойдем туда сразу же после школы.

– Хочешь, я тоже подъеду?

– В самом деле?

Его предложение удивило Сюзетту. Водить Ханну – к врачу, стоматологу, парикмахеру, в школу – входило только в ее обязанности.

– Я смогу пораньше освободиться и в половине пятого подъеду.

– Если хочешь, конечно, подъезжай.

Он заправил ей за ухо прядь волос.

– Может, эта Беатрис…

– Беатрикс. Доктор Ямамото.

– Может, ей захочется поговорить и с нами обоими?

Сюзетта не была уверена, хорошо ли это, если доктор Ямамото услышит от них описание двух совсем разных детей. В глубине души она ни с кем не желала делить Беатрикс. Алекс даже не знал о последнем происшествии: Сюзетта рассказала о нем только доктору Ямамото. И ей оставалось только гадать, сколько времени та проведет с Ханной наедине.

– Не знаешь, что ответить? – спросил Алекс без намека на осуждение в голосе.

– Честно говоря, понятия не имею, захочет ли она говорить и со мной, и с тобой. По телефону мы этот вопрос не обсуждали. Но я уверена, что рано или поздно это случится.

– А ты хочешь, чтобы я приехал?

Не желая ему отказывать, Сюзетта ответила «да».

Она пыталась выказывать мужу больше благодарности, чем в действительности испытывала. Минуту они просто мечтательно смотрели друг другу в глаза.

Он нежно прикусил ей губу. Она не сопротивлялась, но поддерживать флирт не стала.

– Устала? – спросил он.

– Ты скучаешь по тем временам, когда мы с тобой без конца болтали обо всем на свете?

– Конечно. Иногда. Но жизнь движется вперед.

– А мы движемся вперед?

– Разумеется. Как семья.

– Но теперь мы говорим и думаем только о Ханне. А что насчет нас – тебя и меня? Мы продвинулись вперед?

– Сейчас все по-другому. На нас теперь лежит бóльшая ответственность.

– Я не чувствую в своей жизни личного прогресса, – сказала она. – Покатилась вниз по крутому склону и никак не могу освободиться.

Алекс, и без того грустный из-за ее слов, совсем поник.

– Ты хорошая… мать, жена и партнер… Но я понимаю, что тебе хочется большего.

– Да, хочется…

Она откинулась на спину, уставилась в потолок и попыталась справиться со своими чувствами, облечь эмоции в слова.

– Чем бы ты хотела заниматься?

– Не знаю. В том-то и дело. Это… бесцельное чувство.

– Ханна пойдет в школу. Если хочешь, я с удовольствием придумаю нам больше совместных проектов.

Он осторожно придвинулся к ней, но она не была готова к более интимному общению. То, что ему казалось таким простым решением, лишь усугубляло ее смутную неуверенность.