Молитва нейрохирурга

Одна индианка — причем весьма ортодоксальная: каста, карма, дхарма — жаловалась мне на постоянные головные боли. Она злилась на дочь: та в двадцать один год съехалась с парнем. Да, в Америке это нормально. В Америке все нормально. Но для их семьи это жуткий удар. Дочери побоку ценности семьи. Но она все время требует денег, денег, денег…

— Она сделала свой выбор, — сказал я. — Простите ее. И за то, что просит денег, тоже простите. Верю, вас волнует ее судьба. Материнскую заботу ничто не заменит. Но есть то, за что отвечать ей самой.

Мы еще немного поговорили.

— Знаете, — вдруг сказала она, — а голова-то прошла.

Когда ко мне пришла Рода — чуть за сорок, церковь в жизни была, но когда-то давно, — я уже довольно бойко говорил о прощении и рассказал ей, как прошлое, которое мы не в силах простить, губит наше здоровье.

— Занятно, — заметила Рода. — Только на той неделе обмолвилась, что неплохо бы отца простить. Он уже пару лет как на том свете. Злой был как упырь.

— Вам, в общем-то, ничего не мешает начать хоть сейчас, — отозвался я. — Хотите, помогу?

— Хочу.

— И что вы хотите ему простить?

— Что выдал меня замуж за такого же кровопийцу.

— И вы вините Бога в том, что все так вышло?

— Да не особо, — напряглась она. — Всякое бывает.

— Рода, а давайте так, — предложил я. — Наверное, вы долго ломали голову над всякими «почему», да «зачем», да «за что». Оставьте их. Хотя бы ненадолго. Лучше подумайте о том, сколько благ вы до сих пор принимали как должное.

— Хорошо, — сказала она. — Я постараюсь.

И мы прошли через все шаги прощения. Так я провел уже десятерых. К тому времени, когда мы закончили, ее охватила глубокая радость.

— Как будто свет засиял! — удивилась она. — Почему-то хочется вернуться в церковь. Снова быть с Богом.

— Он тоже долго ждал, пока вы решитесь, — сказал я.

— Я так рада, что поняла это! Он словно снова ворвался в мою жизнь!

Мы простились, и я проводил ее. Она улыбалась, и я был доволен тем, что разговор между ней и Богом начался заново.

Естественно, были и те, кто не хотел иметь ничего общего ни с прощением, ни с «этой психологической туфтой» — например, одна элегантная дама с букетом заболеваний: тяжелый артрит, щитовидка, апноэ — и это еще только цветочки.

— Ничего вы, врачи, не умеете, — едко бросила она. — Я уже столько вас обошла. А сплю по два часа за ночь.

— А вы ни на кого случаем не злитесь? — предположил я. — На людей, на себя? На Бога?

— Ни на кого я не злюсь, — отрезала она.

— Может, вас обидел кто?

— Нет. Никто меня не обидел!

Даже для тех, кто выбирает прощение, это начало долгого пути, а не разовая сделка и не панацея. «Простить и забыть» — так не получится. Прощение должно войти в кровь.

Стать частью души.

Я предложил ей посетить консультанта, но не настаивал, и перешел к разговору об устранении возможных медицинских причин. Остаток беседы прошел нормально.

На повторном визите, когда мы должны были поговорить о результатах назначенного мной сканирования, первым же делом, прямо с порога, она рявкнула: — Мне не по нраву ваш психоанализ!

Я развернулся, не вставая с кресла, и встретился с ней взглядом.

— Прошу прощения, что обидел вас, — ответил я. — Поверьте, я не хотел.

— Знаю, — смягчилась она. Но пункт был ясно обозначен. Мы поговорили о проблемной артерии. Опасности она не представляла. В чем бы ни крылась причина боли, артерия была ни при чем. Никаких операций я не рекомендовал.

— Скажите, а есть нормальный врач, который лечит круги под глазами? — спросила она.

— Есть, — сказал я. — Я дам вам имя.

Было ясно: она хотела лечить симптомы, а не искать причину проблем. Я назвал ей врача, и она покинула мой кабинет. Больше я ее не видел.

О прощении я говорю только тем, кто для этого открыт и кому это нужно. Даже для тех, кто выбирает прощение, это начало долгого пути, а не разовая сделка и не панацея. «Простить и забыть» — так не получится. Прощение должно войти в кровь. Стать частью души. Это требует времени и усилий. Но оно того стоит.

Правда, порой найти корни болезни очень нелегко. Особенно когда к ней добавляется семейная тайна.

К нам в реанимацию попал Дэйв, невысокий сорокалетний толстячок. Инсульт — рванула недиагностированная аневризма. По счастью, инсульт был небольшим, а кровотечение — не слишком сильным.

* * *

Там, в реанимации, мы и встретились. Несмотря на явную опасность, которую представляла его ситуация, вел он себя вызывающе, но при этом растерянно и вообще казался уставшим от жизни.

— Как вы? — спросил я.

— Голова побаливает, — ответил он. — Немного.

Его речь была ясной. Кровь поразила полости головного мозга, но не вещество — и не нанесла особых травм. Ему повезло. «Уклонился от пули».

— Да вы счастливчик, — сказал я. — Треть до больницы не доезжает, а вы головной болью отделались. Когда все случилось?

— Пару часов назад, — ответил он.

— И как все было?

Он ненадолго умолк. Лицо ничего не выражало.

— Я был с одной… в общем, гулял от жены, — признался он. — У нас уже дошло до дела. И тут разболелась башка. Я понял: что-то не так.