Молчащие псы

- Ты сделаешь это, брат, для нас двоих, для Ордена и для Христа, ведь правда?...

- Сделаю… - прошептал рыцарь.

- Да укрепляет твой разум и десницу твою Дух Святой. Поспеши, Ягелло может раздумать, или же он сам может узнать о пурпурном серебре и обокрасть нас… Опасаюсь я этого языческого пса…

- Я боюсь только Бога…

В голосе Великого Магистра зазвенела колокольная бронза:

- Я же имею право отпустить грехи любому, кто действует во славу Ордена! Ego te absolve in nomine[5]…

- Брат, - перебил его рыцарь, - заглядывая в глаза собеседнику, - веришь ли ты в спасение?... И, ради христовых ран, скажи мне правду!

Старец ласково поцеловал его и произнес:

- Una salus servire Deo, caetera fraudes… Intelligis?... Prudenter age et fiat voluntas Dei… Sine mora![6]

В этот момент Келли расхохотался во весь голос: ха, ха, ха, ха, ха! – и пришел в себя. В соответствии с записью доктора Ди: это сам сатана расхохотался при последних словах, а медиум, сам того не понимая, лишь воспроизвел эту реакцию, как перед тем воспроизвел диалог Великого Магистра Винриха фон Книпроде с его младшим братом Ульрихом.

Второй сеанс состоялся вечером того же дня. На сей раз Келли увидел темный коридор замка в Креве. В освещенной лучиной нише стояло четыре человека: комендант замка, Прора; его брат, молчащий пес крестоносцев, Бильген[7]; прибывший с Бильгеном посланник Ягеллы, Зыбентей, и безымянный палач, местный, человек Проры[8]. Далеко, на другом конце коридора, раздались сильные удары по полу, эхо от них бродило вдоль стен, и казалось, будто весь замок дрожит в своих основаниях. Четверо ожидавших увидели в полутемном провале увеличивающиеся силуэты – это был Книпроде с сопровождавшими его кнехтами и ведущий их заместитель Проры. Бильген склонился к уху брата:

- Идут.

- Слышу!... Вот только…

- Только что?

- Только все еще трудно понять, почему Ягелло желает, чтобы все сделал этот волк-крестоносец?

Бильген осклабился в усмешке.

- Князь мудр, он желает иметь чистые руки, чтобы потом, если бы все сделалось известным, никто бы не лаял, будто бы он приказал убить собственного дядю.

- Говоришь – мудрый? А вот мне кажется…

Бильген приложил ему палец к губам, значаще глядя на Зыбентея, после чего спросил:

- Ты будешь разговаривать с крестоносцем или я?

- Мне все равно. А кто это?

- Книпроде, брат Великого Магистра… Хорошо выбрали, это самый храбрый во всем Ордене человек. Говорят, что сердце его крепче панциря его доспехов.

- Поглядим… У самых твердых мякли руки, когда вставал они перед Кейстутом. Жмудины верят, будто бы он может убивать крестоносцев взглядом.

Бильген весело рассмеялся.

- А может князю хотелось проверить: правда ли это, ха, ха, ха, ха!... Не больай, этот человек в сотне битв участвовал; хотелось бы мне иметь столько же грошей, сколько он наших убил.

- Тьфу! – сплюнул Прора.

Они замолчали. Через мгновение крестоносец, держа свой шлем в левой руке, а правую – на рукояти короткого кинжала, сунутого за пояс в том месте, с которого свисали цепочки, удерживающие ножны меча, встал перед ними.

- Кто из вас управляющий замком? – спросил он.

- Это я, - ответил Прора, выныривая из тени.

Комтур повернулся к нему и злобно процедил:

- Тогда почему брата Великого Магистра Ордена приветствует в воротах какой-то слуга?

Прора затрясся от злости, он хотел уж было рявкнуть что-то, но вновь почувствовал руку своего брата, только теперь на плече. Бильген вышел вперед и сладким голосом сказал:

- Прошу прощения, благородный комтур, но мы ожидали вас несколько позднее. Мой брат дарит Орден таким же уважением, как и все мы, доказательством чему может быть приготовленный для вас ужин…

- Я не стану есть… - перебил его Книпроде, едва удержавшись от того, чтобы не сказать: с вами! – давайте сразу же к делу. Где пленник?

Бильген вынул из руки брата тяжелый ключ и показал его крестоносцу со словами:

- В подземелье.

Книпроде отдал шлем одному из кнехтов, поглядел на ключ, словно перед ним была некая диковина, и спросил:

- Куда?

Они отправились по лестнице в подвалы, не обменявшись ни единым словом. Только внизу крестоносец спросил у Проры:

- Он сам?

- Нет, с ним слуга, Остафий Омулич.

- Он будет мне мешать.

- Не будет, - глухо заметил на это Прора.

Все остановились перед дубовой дверью. Бильген вставил ключ в замок, дважды повернул и обеими руками дернул за ручку. Дверь злобно заскрипела и раскрылась настежь. В слабом свете показался сгорбившийся силуэт человека, готового к сражению.

- Выйди! – приказал ему Бильген.

Человек не пошевелился. В бледном освещении факела горели белки его глаз. Бильген отступил в сторону, и в тот же самый миг слуга Проры нажал на спусковой крючок арбалета. Болт погасил один глаз мужчины, пробивая череп навылет и бросая Омулича навзничь. Тело за ноги выволокли в коридор, а крестоносец направился к двери, двая знак кнехтам, чтобы те обождали. Тут же подскочил Бильген.

- Господин! Сам?...

- Да.

- О, Господи! Благородный господин!...

- Чего ты боишься? Ведь у меня есть оружие, а у него нет.

- Так ведь он и голыми руками справлялся с оружными!...