Молчащие псы

Документ, находящийся в руках потомка Хелливелла, имеет стократно большее значение, чем все напечатанные сообщения. Это описание двойного сеанса, состоявшегося 24 мая 1585 года. В королевском помещении находилось пять человек: король Стефан Баторий, воевода Альбрехт Лаский ротмистр Шандор Кишш, доктор Джон Ди и медиум Эдвард Келли (переводчик не был нужен, поскольку король превосходно знал несколько языков, в том числе латынь и немецкий). Баторий потребовал от мага раскрыть ему тайну пурпурного серебра. Ди поклонился и попросил что-нибудь такое, что могло бы его "навести" (король вручил ему сребреник, найденный у Градовского), и вместе с Келли приступил к делу, используя для этого зеркала и кристалл. Погруженный в транс Келли увидел темное, выложенное камнем помещение в мариенбургском замке. За столом сидел седобородый мужчина, который, возможно, и был бы похож на древних пророков, если бы в лице его не отражалась злоба, а взгляд не был бы столь же острым, словно железный клинок, закаленный в адском огне. Одет он был в белую рясу с черным крестом на левом плече. Напротив него у стола стоял рыцарь, доспехи которого частично закрывала накидка с большим крестом, идущим через всю грудь от шеи до пояса. Он то судорожно сжимал пальцы, то выпрямлял их, выбрасывая из себя слова хриплым шепотом, словно в горячке. Под высоким готическим сводом каждое слово, даже самое тихое, взрывалось и отражалось мощным эхо к висящим на стене распятию, клепсидре и боевому щиту с мечами и огромным рогом, которые сияние свечей дбывало из полумрака очень четко, словно в тире.

- Боже мой, сохрани меня передо мною же! – произнес рыцарь.

- Аминь, - спокойно ответил на это сидящий. – Да убережет тебя Господь перед твоей слабостью.

Рыцарь оторвал взгляд от распятия и поглядел на своего собеседника.

- Брат мой, разве не помнишь ты, что этот человек неоднократно освобождал взятых в плен орденских братьев, это он спас комтура Оттона и его людей в захваченном Иоганнисбурге, что он всегда защищал…

- Я как раз просил Господа, хотя ты наверняка не дослышал, чтобы именно тебя всегда защищал перед слабостью в сражении со злом, ибо слабостью являются жалость и слезливые воспоминания, пристойные лишь женщинам. То, о чем ты вспоминаешь, было давно, времена изменились. Но наши обязанности не поменялись, и их следует исполнять.

В глазах рыцаря блеснуло отчаянное возражение.

- Я, брат Великого Магистра Ордена Девы Марии… я, перепоясанный рыцарь… я должен быть палачом?!... Да еще и таким образом, не кинжалом или мечом!... Брат!...

- Ты обязан быть десницей справедливости, а перед тем забрать назад принадлежащее нам. И ты знаешь как Иди уже!

Рыцарь упал на колени.

- Брат, умоляю тебя… Прикажи мне выйти на бой одному против сотни, я пойду!... Прикажи отобрать жизнь у врага, но в сражении, на поле, не так!...

- И так необходимо для славы Господней.

- Что?! Пятая заповедь: не убивай, - сказал Спаситель!... Пускай это сделает кто-то другой!

- Ты ошибаешься. Пятая заповедь: не убий, вот что сказал Господь. Своих рук ты не запачкаешь, все сделают кнехты. Ты же только проследишь. Убийство язычника, это не грех, даже убийство его таким вот образом, не скрываю – варварским. Так желает Ягелло, и это повиснет на его совести, а то, что он поручил это нам, то в этом же наше счастье, ибо мы сможем вернуть себе розовое серебро. Впрочем… убийство вождя язычников, который сражается с Христовой верой ради деревянных идолов, что размножаются по их лесам, это поступок – милый Святейшей Троице! In morte pagani gloryfikatur Christus[3]… Пойми наконец, брат! Без этого серебра, даже если бы у нас были самые острые на всей земле мечи, самые твердые щиты и самые мужественные сердца, здесь мы не удержимся, раньше или позднее нас сметут!

- Нам поможет Господь!

Сидящий снисходительно поглядел на стоящего на коленях, в его глазах замерцала тень изумления человеческой наивностью.

- Воистину… он поможет нам, но только если мы поможем себе сами!... Вот ты говоришь: кто-то другой… Кто?! Амое главное из всех вещей – это наше быть или не быть! Секрет хнают всего лишь пять членов Ордена: Hochmaister, Grosskomtur, Oberster Marschall, Oberster Spitter и Tressler[4]. Теперь ты стал шестым. Шестым я сделал тебя без согласия на то Большого Совета, который обвиняет меня в утрате сокровища. Посвящая тебя, я нарушил закон, но должен был это сделать, поскольку сам уже слишком стар, чтобы ехать туда, а помимо себя я доверяю только лишь тебе, брат!

Он склонился и поднял рыцаря с колен, чтобы прижать его к себе.

- Если ты этого не сделаешь, это станет приговором мне и тебе! Фон Ротенштейн только и ждет, чтобы убрать нас. Смерть Кейстута и пурпурное серебро заткнут ему рот, ты же после меня примешь на себя руководство Орденом! Но Большой Совет выразит на это согласие только тогда, когда ты свершишь столь великое деяние.

Голова рыцаря дрожала в объятиях старца, голос которого неожиданно сделался ласковым и мягким, словно тело змеи: