Молчаливая исповедь

— Пристрастия в юношеском возрасте трудно объяснить. Ну а если говорить о прежних увлечениях, — он многозначительно взглянул на Лоретт, — то что ты скажешь мне по поводу учителя испанского языка, от которого была без ума? Он ведь был вдвое старше тебя и к тому же женат!

Лоретт бросила хлебную корочку тараторящим без умолку белочкам.

— Да, я в него была немного влюблена, в мистера Ортеса, — призналась она.

— Немного влюблена! — передразнил Джефф и рассмеялся, давая понять, что не верит ни единому ее слову. — Да ты была готова целовать его следы!

Лоретт, улыбаясь, потупила взор, смутившись от нахлынувших воспоминаний.

— Да, в самом деле… Я спала с его фотографией под подушкой, — призналась она. — И плакала три дня, когда его перевели в другую школу. Думала, что никогда больше не приду в себя, но прошло два месяца после отъезда Ортеса — и я забыла о нем. Странно, что все особо значимое в детстве вовсе ничего не значит потом… Ценности действительно меняются.

Они продолжали вести легкую, непринужденную беседу, смеясь и жуя. Еда была приготовлена на скорую руку, но казалась очень вкусной. А может, пребывание на свежем воздухе возбудило их аппетит? Они закончили трапезу вместе, одновременно потянувшись за последним куском хлеба. Ее рука накрыла кусок вместе с его рукой, и никто из них не котел уступать.

— Ты должен быть джентльменом и предложить его мне!

— Ха, это ты должна быть истинной леди и уступить его мне!

Он опрокинул ее на спину.

— Бандит! — воскликнула Лоретт, весело смеясь.

Вначале она хотела только вырвать у него кусок хлеба, но стоило ей заглянуть в глаза Джеффа, как совершенно иные мысли овладели ею. Она почувствовала, что и он испытывает то же самое. Прекратив дурашливую борьбу, оба замолчали.

Лицо Джеффа находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. Она чувствовала его теплое дыхание на своей коже и видела, как смешливые искорки гасли в его глазах и на их месте возникали другие — но они уже загорались огоньками желания. Он все еще удерживал ее руки за головой, прижав их к земле, когда его тело навалилось на нее сверху. Его бедра плотно прижались к ее бедрам, а его грудь опустилась на ее грудь. Каждый квадратный дюйм его тела играл тренированными мышцами.

Затем Джефф медленно ослабил хватку. Лоретт могла бы сразу же оттолкнуть его, дав ему таким образом понять, что хочет встать. Но когда она подняла руки, то сделала прямо противоположное: запустила в густую шевелюру Джеффа свои тонкие пальцы. Лоретт не отрывала своего взгляда от его глаз и видела, как они темнеют от охватившей его страсти.

Джефф нежно обнял ее, легко притянул к себе. Она не сопротивлялась, наслаждаясь терпким запахом его тела и мягким прикосновением его губ к своим. На нее обрушился целый поток нежных поцелуев, за которыми последовали другие, более страстные и пылкие, и наконец Лоретт ничего уже не ощущала, кроме прильнувшего к ней, словно слившегося с ней тела. Язык Джеффа превратился в подлинное орудие страсти, бешено исследовавшее все, даже самые укромные тайники ее рта.

Тело Джеффа было твердым и мускулистым, а волосы — шелковистыми и мягкими, и она нежно ворошила их пальцами. В то же время их губы, слившиеся воедино, казалось, исполняли какой-то сладостный, дикий эротический танец. Его тело становилось все более тугим, а ее, напротив, расслаблялось под наплывом растущего желания.

Все доводы, которыми она убеждала себя не связывать жизнь с Джеффом Мюрреем, рухнули, исчезли, растаяли как утренний туман. Лоретт теперь ни о чем не могла думать, кроме как об этом мускулистом, тренированном, сильном теле, которое все плотнее прижималось к ней. Ее сладостное томление усилилось, словно прилив волны к берегу, когда его руки приблизились к ее груди.

Лоретт с радостью окунулась в этот поток страсти, ей до боли захотелось, чтобы его прикосновения стали еще более интимными. Ее пальцы скользнули с его головы сначала на шею, потом чуть ниже, на спину, и она принялась ласкать ее.

Застонав от удовольствия, Джефф еще крепче прижал Лоретт к себе, и губы его, соскользнув вниз, принялись поцелуями выписывать вензеля на ее шее, потом стали подниматься выше, еще выше, пока не добрались до ее нежного ушка. Лоретт почувствовала, как в него проник кончик его языка… Восхитительная волна невыразимого удовольствия пробежала по ее спине… Джефф не отрывал губ от ее рта, а его руки, накрыв ее полную грудь, буквально творили чудеса. Все это время она ощущала на себе тяжесть его тела, и это нисколько не тяготило ее, а лишь вызывало мириады чудесных эмоций, подаренных жизнью.

Ее ресницы задрожали, и Лоретт подняла веки. Его карие глаза были охвачены бесовской страстью, мягкие губы распухли от поцелуев. Грудь его вздымалась в такт возбужденному дыханию, а щеки горели. Она лениво поднесла палец к его губам и провела по ним. Затем ее пальцы вновь скрестились на его затылке, и Лоретт, притянув Джеффа к себе, впилась в его губы своими. Они слились в долгом страстном поцелуе.

Все это время он был послушным партнером, но наступил момент, когда Джефф от нее отстранился.