Мокрый мир

В темноте поднимались в беззвездное небо стены кронверка, к которым сходились крепостные куртины. С высоты башен кронверк, его бастион и полубастионы напоминали зубчатую корону, но сейчас, ночью, с высоты мостовой, это были всего лишь черные стены.

– Откройте ворота, – приказал начальник «Черного кабинета».

Караульный поставил фонарь на камни и едва не уронил алебарду.

– Но приказ… Когда звонит колокол…

Сорель глубоко вздохнул.

За спиной караульного появились другие стражи. Два… три…

Под свободным сюртуком на поясе Сореля висели две вещи: слева – кошелек с золотом, справа – позолоченный пистолет, подарок Маринка. Но Сорель выбрал вздох.

Вздох был сигналом.

Из темноты выступили с десяток бледных фигур. Они двигались немного дергано и неспешно, но зато были сильными и прямолинейными и не боялись пуль и клинков – если только свинец или сталь не разрушали их мозг. Затрещали кости. Караульные завопили.

Через несколько минут зомби покончили с охраной. Сорель переступил через раздавленные тела.

Наружные ворота бастиона вывели мужчину с портфелем в порт.

Сорель пересек плавучий причал, спрыгнул в ждущую его лодку и произнес единственное слово:

– Лингбакр.

* * *

Нэй и Лита сидели на ступенях парадного крыльца резиденции Маринка.

– Значит, ты принял меня за нее?

– Она использовала заклинание мнимого лица.

– Она? Не знала, что паучиха на такое способна.

– Ей помогли.

– Ах да, снова этот Тайны-Секретики, который подослал ко мне тетку с ядом.

– Артур Сорель. Да.

– Его поймали?

– Нет. И боюсь, он уже в открытой Реке.

Лита помолчала.

– Так что, ты не заметил никакой разницы?

– А?

– Я про гадину с косичками.

Он посмотрел на нее, задержался на мягкой ложбинке на верхней губе чуть дольше, чем следовало.

– Заметил. Но не сразу.

– Пф-ф, не сразу. Лет десять прошло, да?

– Что ты от меня хочешь? Она была твоей точной копией. Внешне.

– Это я видела, уж поверь. Перед тем как проверить ее голову на прочность большой тарелкой.

– Блюдом.

– Чего?

– Большая тарелка была блюдом.

– Это ты успел заметить! Да ты видел, как она виляла моей задницей?

– Ты… то есть она почти весь вечер провела с маркизом.

– Продал меня ему?

– Нет… я…

– Ага, – она странно посмотрела на него, – ясно.

Нэй решил не продолжать. Но Лита не умела долго молчать:

– Даже господин Вийон не узнал?

– Это сложное заклинание. Даже духи не…

– А где он сейчас?

– Разнюхивает и высматривает.

Факелы вдоль аллей и вокруг пруда давно потухли, но колдуну что-то чудилось в этой летней ночи, что-то… будто жирный черный дым все еще вился и полз в темном небе.

Нэй сказал:

– Я хочу, чтобы ты всегда брала с собой раковину.

– Даже в ванну?

– Ее можно положить на столик.

– Слушай! А ты можешь вскипятить воду, когда нас отсюда выпустят?

Нэй непонимающе сдвинул брови.

– Ну, опустить в воду палец или что там еще. Вода уже в ванне, так зачем таскать ее ведрами туда-сюда, если можно: раз – и тепленькая. Можешь так?

Нэй промолчал.

– Или мне организуют всё во дворце? Я все-таки спасла наследника, помнишь?

– Ты молодец, – честно сказал он.

Лита резко захохотала. Нэй вновь укорил себя за невнимательность: лже-Лита, Венона, ни разу не ошпарила его смехом.

– Крабы и устрицы, ты видел, – сказала она, настоящая и прямая, – что он хотел сделать?

– Кто?

– Этот. Главный. Герцог. Он едва не выкинул свою корону. Ну, или как там она называется.

Нэй ответил не сразу. Ощущение скорой грозы не исчезло. Только усилилось. И как знать, кому суждено устоять перед надвигающейся стихией. Нэй помассировал пальцами закрытые глаза.

– Но он ее не выкинул.

7. Сухой шторм

На излете ночи в Полисе грянула сильная буря. Восточный ветер катил по Реке огромные желто-серые волны, рвал крыши утлых жилищ Кольца, злобно выл над каменными строениями Оазиса. У ветра были острые стальные пальцы, они кололи и царапали, проникали в мельчайшие прорехи, скоблили в проходах. Хлопали вывески таверн. По улицам и каналам неслась грязная пена. Трещали деревья и фонари.

Как тут не вспомнить ураган Левиафановой ночи. Но, хвала Творцу, обошлось.

Ливень шел ровно два дня – еще час, еще удар в ставни, и не миновать разговоров о новом Потопе, – затем небо резко прояснилось прямо над храмом Распятого Человека, встряхнулось, точно собака после купания, и избавилось от туч. Кардинал Галль вознес молитву Богу-Голубю, и прекрасные бледнолицые мальчики, оторвавшись от старческих сосков, вторили кормильцу ангельскими голосами.

Шторм, накрывший город после покушения на маркиза Алтона, вынудил Нэя отложить визит в ремонтные доки. Но теперь он вдохнул полной грудью густой аромат квартала доков: разогретого дегтя, свежеструганого дерева и сырой пеньки.

Разгорался рабочий день. Громыхали кузнечные молоты, незатейливо звучали топоры, шаркали рубанки и пилы. Кузнечные горны коптили небо. Лица мастеровых были черными от сажи, будто кончики крыльев чаек.

Здесь занимались исключительно ремонтом и переоборудованием, но в свете последних событий Министерство приняло решение о начале строительства собственных судов, для начала – брандвахт. С Вагландом был заключен договор на поставку древесины.